— Что это?
— Молочное тесто. Вкусно, правда?
Надо же, никогда бы не стала смешивать хлеб с молочным тестом. Хлеб и так из теста делают, зачем ему еще одно? Но было вкусно. Садовник понял, что мне понравилось, удовлетворенно вздохнул и подошел к кровати. Сменил белье, взбил подушку, вздернул покрывало и сказал:
— Ложись здесь.
— А вы где? — Я оглядела комнату пытаясь найти еще одну постель.
— Да у меня тут за печкой лежанка есть, я на ней и переночую.
Я кивнула, засовывая в рот последний кусок хлеба.
Дед Савва с кряхтением забрался на лежанку и уже через несколько минут захрапел так, что веники на стене стали раскачивать из стороны в сторону. Я тоже решила ложиться спать, и, быстренько обтерев руки о полотенце, забралась под одеяло.
Засыпая, я отчаянно надеялась, что Дина хотя бы чуточку за меня переживает…
Разбудило меня нечто, трясущее за талию. Я нехотя открыла один глаз и встретилась с двумя озлобленными глазами деда Саввы. Тот заметил, что я проснулась и резко ткнул пальцем на гору посуды.
— Ты почему посуду вчера не помыла?!
— Я…я… А что, посуду надо мыть?! — искренне удивилась я.
— Что?! О боги, кто ж такую в жены-то возьмет? Не готовит, не убирается, не моет, зато сражается и убивает! Боженька, посмотри, до чего докатились твои создания! Уже мужик в доме бабой стал!!!
— Эй, зачем так орать? Сейчас я все вымою.
— Куда уж там! Вымоет она! Вся грязь уже присохла, ее теперь только отскабливать железной лопаткой можно!
— Дед Савва, не бойся. Я в этом деле профессионал.
Я с неохотой вылезла из-под одеяла и нарочито медленно подошла к раковине. Садовник уже весь трясся то ли от предвкушения, то ли от гнева (а может, от всего сразу). Я повернула кран и сосредоточилась на внутренних ощущениях. Почувствовала, как по теплу разбежалось тепло и вода медленно начинала образовывать со мной связь, полностью подчиняясь. Это происходило безболезненно, но очень выматывало. Невидимые нити аккуртно и неохотно отрывались от уютной стихии и переходили к моим рукам. В какой-то мере я становилась кукловодом, и дергала, сперва за одну, потом за другую… Вот только стихия не знает подчинения, и контроль должен быть полным. Вода доверяет мне, но если энергия пойдет в растрат, все эти нити сомкнутся плотнее, вот только уже не возле моих рук, а горла.
Я провела струю по тарелке, но грязь не смылась. В недоумении усилила поток, но, опять же ничего. Ого, а она сильно въелась!
Следующие полчаса пришлось железной лопаткой усердно соскабливать остатки нашего ужина. Каждый раз, стоило мне обернуться, садовник сорел на меня злобным взглядом с примесью злорадства. Я вздыхала и вновь приступала к работе.