— Зато я на роль мамы не подписывалась. Мне сначала надо универ закончить! — натянув простыню чуть ли не до носа, любимая сверкнула насмешливыми зелеными глазками.
— И сколько тебе еще учиться?
— Три года.
— Да я за это время состарюсь и буду уже ни на что не способен! — в голосе так и сквозили трагические нотки.
— М-да? Что-то я уже начинаю сомневаться, что у нас с тобой что-то получится…
Перестав улыбаться, я медленно поднялся на ноги и сел напротив любимой.
— Василек, ты — моя и это уже факт. А то что я считаю своим, таким и будет до конца.
— А моего мнения по этому поводу ты узнать не хочешь?
— Нет. Твое тело уже все сказало за хозяйку, так что поздно отпираться.
— Да я как бы и не отпираюсь, но шовинизма все равно не потерплю. Смекаешь?
— Поверь, сладкая, я могу быть очень убедительным шовинистом, — коварно улыбнувшись, я подтащил девушку ближе и снова начал маневры по соблазнению.
— День, прежде чем ты выпьешь из меня все соки окончательно, я хочу узнать кое-что.
— М-м-м? — не прекращая своего занятия, промычал я.
— Почему ты тогда сбежал?
Когда и откуда — уточнять даже не стоило.
— Васюлька, ты уверенна, что хочешь поговорить об этом именно сейчас?
— Еще раз назовешь "Васюлькой", до конца дней своих будешь Писюлькой. И вообще, не меняй тему!
— Цвет волос изменился, а характер все такой же… нехороший, — тяжело вздохнул я, заваливаясь на кровать и притягивая к себе любимую.
Некоторое время мы лежали молча, слушая звуки дождя, сорвавшегося ночью мелкой моросью. Василиса не торопила меня, чувствуя воцарившееся в комнате напряжение.
— Знаешь, я один из тех детей, которые могут похвастаться счастливым детством. У меня были прекрасные любящие родители, небольшой, но уютный домик и старшие братья, готовые оторвать за меня голову любому. Мы часто устраивали пикники на природе, ходили вместе в парк и… в общем, это было чудесное время. Но потом как-то получилось, что папа получил высокую должность на одной фирме, и нам пришлось перебраться поближе к его работе.
Со временем отец забрался по карьерной лестницы до кресла директора, но это не принесло особого счастья семье. Да, у нас появилось много денег, но они не смогли заменить его. Мама все чаще устраивала скандалы, обвиняя отца в изменах. Он терпел… до определенного момента. А потом начались побои. В то время братья уже уехали учиться за границу, так что дома остался только я — семнадцатилетний пацан, занимающийся рукопашкой.
В очередной раз, когда отец стал избивать маму, я не выдержал и дал ему отпор. Несмотря на разницу в возрасте и весовой категории, отделал я его знатно. Тогда меня словно накрыло волной ненависти и остановился я только тогда, когда услышал крик матери. Она смотрела на меня так… словно я чудовище. После того инцидента я ушел из дома и вернулся только когда погиб брат.