Сильные загорелые челюсти перед ним приостановили работу на мгновение. Шершавое лицо повернулось к нему, глаза, синие, как ягоды можжевельника, с расходящимися лучами морщин, следствие жизни под ярким пустынным солнцем, остановились на бородатом недружелюбном лице Хейдьюка.
— Как дела у малыша Редкого Гостя? — спросил епископ, уставившись тяжелым взглядом.
Испугавшийся, но слишком измученный, чтобы волноваться, Хейдьюк уставился в ответ, раздумывая. «Джордж, ты выглядишь как лошадиная задница… В этом твой шанс.»
— Я не знаю его, — пробормотал он полным ртом. — О’кей?
Огромные ручищи епископа, больше, чем у Дока, и наполовину не такие ласковые, возобновили движение по приему пищи.
— Да, но он тебя знает, малыш.
Мужик справа от епископа, выглядевший как младший брат Лава, на мгновение перестал есть, глядя на свою яичницу, и стал ждать реакции Хейдьюка.
Хейдьюк колебался совсем немного.
— Я не знаю никого с таким именем, — он добавил еще сахара в кофе.
— Уверен?
— Никогда не слышал.
Все три снова стали монотонно есть: Хейдьюк свою ветчину и яичницу, епископ то же самое, младший Лав четыре сосиски и болтунью. Чавканье и жевание заполнило пространство. «Мисс Юта» сновала между кухней и баром в своих подростковых туфлях. Стеклянная дверь с шумом распахнулась. Два пожилых человека, выглядящих как директора школы или наследственные чиновники, уселись за стол возле двери, поставив свои дипломаты на пол. Они тоже носили галстуки. Хейдьюк почувствовал ощущение затравленного зверя. Уходить отсюда!
Епископ продолжил:
— Вот что, парень, я видел тебя с ним в тот день в Бриджесе. И я никогда не забываю лица. Особенно похожие на твое. Там был ты, он, молодая девчонка с приятным голосом и большой лысый мужик с седоватой бородой. И мы остановились спросить вас о похитителях на строительстве дороги. Кто-то оставил следы, размер 10 или 11, на всем пути от Комб Вош до развязки Холл Кроссинг. Если не ты, то это мог быть твой брат-близнец.
Брат епископа откинулся на спинку стула и уставился на обувь Хейдьюка.
Большой палец на ноге Хейдьюка согнулся внутри его горного ботинка.
— Должно быть то был мой брат-близнец, — сказал он, подбирая остатки желтка коркой тоста. Ладно, с Божьей помощью. Он повернулся к принцессе:
— Еще кофе.
Она налила, одарив его стеснительной улыбкой, которая, при обычных обстоятельствах запомнилась бы Хейдьюку на два следующих месяца.
— Ты ничего об этом не помнишь?
Хейдьюк добавил сахар в кофе.
— Не-а.
— Ты врешь, парень.
Хейдьюк отхлебнул из чашки, затем еще. Он почувствовал, как струйки пота потекли вниз по ребрам. Рубашка, которую он не снимал последние пять дней воняла достаточно и без этого дополнительного букета. Что же делать, что делать? Старый вопрос. Конечно у него был пистолет за поясом, под курткой, но его невозможно было быстро вынуть и уложить двух этих братьев Лав при стольких свидетелях. Выплеснуть кофе в лицо епископу и выскочить наружу? Да, неприятности не ходят по одной.