Приглушенные звуки из тени, ломающиеся кусты, шарканье ног.
Хейдьюк посмотрел вниз.
— Развяжи узел, Бонни, освободи веревку. Живее!
Веревка провисла. Он вытащил ее наверх.
— Так, Редкий, твоя очередь.
— А как ты спустишься, Джордж? Кто тебя будет страховать?
— Я спущусь, не волнуйся.
— Как? — Смит продел веревку между ног, вокруг себя и через плечо, готовясь к спуску.
— Увидишь, — Хейдьюк снял с плеча ружье, — захвати это для меня. Подожди минутку.
Он посмотрел назад в направлении откуда они пришли, пытаясь найти своих преследователей. Мутный лунный свет лежал на песке и камне, на можжевельнике и юкка, на скалах позади, ненадежное и переменчивое освещение. Были слышны голоса людей, топот шагов по песчанику.
— Видишь их, Редкий?
Смит посмотрел, прищурясь, в том же направлении, прикрыв глаза от света луны.
— Вижу двоих, Джордж. Трое позади них.
— Надо выстрелить разок, чтобы затормозить их.
— Не надо, Джордж.
— Ладно, нагоним страху на них от Рудольфа Хейдьюка. Выстрел заставит их остановиться и подумать.
— Отдай мне ружье, Джордж.
— Я выстрелю поверх их голов.
— Было бы безопаснее, если бы ты целился в них.
— Они стреляли по нам. Стреляли, чтобы убить.
Смит вытащил ружье из рук Хейдьюка и повесил на плечо.
— Подстрахуй меня, Джордж, — он попятился к краю.
— Тестовая страховка, Джордж.
Хейдьюк взял конец, плотно поставил ноги, веревка вокруг бедер.
— Окей. Поехали.
Смит попятился к краю и исчез. Хейдьюк легко держал веревку в руках, пока Смит быстро спускался вниз. Вес Смита, передаваемый веревкой, удерживался ногами и тазом Хейдьюка. Когда он почувствовал, что веревка ослабла, он услышал голос Смита из темноты снизу.
— Все, Джордж, я внизу.
Хейдьюк оглянулся. Враги были ближе. Вдруг прожектор включился и ослепительный луч ударил прямо в него.
Некуда бежать, нет ничего, кроме воздуха, за который можно зацепить веревку.
— Сколько до низа?
— Около тридцати футов, — ответил Смит.
Хейдьюк бросил веревку, теперь бесполезную для него, в каньон. Луч света пролетел над ним, вернулся назад. Замедленная реакция глаза циклопа.
Луч дернулся и остановился на скорченной фигуре Хейдьюка.
— Эй, ты! — прорычал чей-то отдаленно знакомый голос, усиленный мегафоном. — Стой там и не двигайся, сынок.
Хейдьюк лег на живот на краю скалы. Луч оставался на нем. Что-то жестокое, тихое, быстрое как мысль, острое, как игла, коварное, как змея хлестнуло его по рукаву рубашки, ужалив тело под ней. Он вытащил свой пистолет, свет сдвинулся в сторону. Он услышал звук второго выстрела с той же дистанции (на востоке, звук рассвета).