В последний год жизни Папа Павел VI застал рост коммунизма и коммунистического терроризма в родной стране. Он разрывался между желанием осудить террор и поддержать требования обездоленных, часто справедливые. Кардиналы, сильно напуганные подъемом левацкого молодежного движения, требовали от Папы буллы с решительным осуждением коммунизма, но он так и не дал ее, умерев шестого августа семьдесят восьмого с болью в сердце, возможно, преждевременно из-за обрушившихся на него переживаний.
Двадцать четвертого августа того же года начинается понтификат Иоанна Павла I, самого загадочного Папы двадцатого столетия.
Эти события получили прозвище «папский сентябрь», потому что умер он уже двадцать восьмого сентября семьдесят восьмого года, проправив всего месяц и два дня. Его обнаружили в спальне мертвым, в дневной, а не ночной сорочке. В его руке были зажаты документы, содержание которых Ватикан разглашать отказался. Вскрытие не проводилось, шестидесятипятилетний Папа умер совершенно неожиданно, ничем серьезным не болея. Все вспоминали его как человека дружелюбного, излучающего душевную теплоту и участие, сострадающего к нуждам паствы своей. При этом Папа был оратором и великолепным ученым-теологом.
Иоанн Павел I провозгласил чрезвычайно опасную концепцию бедной Церкви. Он мало что успел сделать, но кое-что успел. Он успел назначить аудиторскую проверку Банка Ватикана, первую за всю историю его существования, и сместить с поста президента банка мирянина по имени Аугусто Пачелли. Пачелли, едва получив уведомление об отставке, счел за лучшее тайно скрыться из Ватикана и уйти на дно. Ушел недалеко – через несколько дней его обнаружили в багажнике машины, припаркованной на одной из улиц Рима. Восемнадцать пулевых ранений из автоматического оружия. Обвинили, как всегда, коммунистов – тогда никого другого в подобном не обвиняли.
Мори, бывший и, возможно, будущий председатель правительства Италии, был хорошо знаком с Иоанном Павлом I. И не просто был знаком, но был его другом, насколько друзьями могут быть мирской политик и служитель Бога.
На выборах Папы семьдесят восьмого года произошла сенсация. Впервые за долгое, очень долгое время (точнее, за четыреста пятьдесят пять лет) Папой был избран не римский кардинал, даже не итальянец. Папой стал кардинал Кароль Войтыла, кардинал Кракова. Для России это был худший выбор из возможных. Краков в отличие от остальной Польши был частью Австро-Венгерской, а не Российской Империи. Австро-Венгрия, злейший враг России и православия, вела совсем иную игру, нежели чем в тридцатые и сороковые годы. Больше никто не врывался в краковские костелы, не поджигал их, не избивал священников. Наоборот, теперь триалистическая