P.S.: В наши дни я не могу слышать разговоры о современной жизни, о голоде, холоде, разрухе и несправедливости. Жизнь вообще всегда очень сложная вещь! Вечны справедливые слова русского писателя: «Разруха начинается в головах!» Да, трудно, да, обидно иногда! Я не вижу голодных, упавших на улице людей. Если они и падают, то чаще всего от пьянства и прочего безобразия! Кто хочет, тот работает! Моя пенсия средняя, я так же, как многие, попала под пресс дефолта, потеряла свои сбережения в сбербанке. Были силы – двенадцать лет работала на пенсии. Жизнь научила меня трудиться, жить по средствам и оставаться человеком. Этим я обязана родителям, учителям, трудовым коллективам и верным друзьям. Я рада, что смогла научить этому моего сына! Мы вместе видим, как расцвел наш Дмитров, как много на улицах машин, молодых семей с детьми, как несмотря ни на что, поднимается к новому и лучшему наша страна.
Все вместе, россияне многое преодолеют, смогут и сделают!
Галина Пиевская
(записала Анна Агнич)
В Тбилиси и в Киеве
День Победы застал нашу семью в Грузии. Папу после ранения на фронте и госпиталя послали в Тбилиси, и мы с мамой к нему поехали. Добирались мучительно, остались без багажа, заразились малярией. Пришли по нужному адресу, на проходной нас не пускают, воинская же часть. А мы так измучились, еле стоим. Выходит папа. Смотрит на нас и говорит:
– Кто меня спрашивает?
Мама, ей сорок лет, а она седая, вот как я сейчас. Мне тринадцать было, я тощая, косы завшивлены, ноги стерты в кровь, платьице, сшитое мамой из простыни. Мне так обидно стало, я крикнула:
– Папа!
До сих пор помню его лицо тогда. Он пошел к своему командиру, рассказал, что и как, сказал, что мама была медсестрой в Чапаевской дивизии. Нашу семью эта история всю жизнь выручала в разговорах с начальством.
Пустили нас на территорию в красный уголок отдохнуть. Папа принес поесть, мы голодные были. Назавтра нам с мамой дали общежитие, койку в комнате с еще одной женщиной. Ну вот, с жильем устроились, а есть нечего, и одежда только та, что на нас. Мама скоро нашла работу, за свиньями ухаживать. Это было хорошо, потому что свиней кормили жмыхом, и маме разрешали брать немного домой для меня.
Мы пошли в сероводородные бани и встретили там бывшую соседку – до войны в одной квартире жили. Она поделилась с нами чем могла, немного нас приодела. За соседкиной сестрой ухаживал директор ремесленного училища, и меня по знакомству в это училище определили. Туда брали с четырнадцати лет, а мне тринадцать, но я рослая была. Пошла к врачу, прибавила себе год, и врач выписал метрику, будто я на год старше.