– Лаванду… и еще всякое.
– Лаванду? В Страсбурге?
Первая ошибка!
– Нет, что вы! Это было летнее увлечение, еще перед войной. Мне только исполнилось шестнадцать, мы с родителями отдыхали в Провансе. Мы познакомились, а потом мне пришлось уехать.
– И сколько вы были вместе?
Она хотела было солгать, но что-то внутри заставляло сказать правду.
– День или два.
На лице Килиана отразилось изумление.
– Это же совсем недолго.
– По-моему, влюбляются мгновенно.
Килиан сглотнул.
– Ешьте, не то рыба остынет. Так вы не верите, что чувство возникает постепенно?
– Я верю, что любовь ширится и крепнет – во многих браках именно так и происходит. Но я мечтаю о любви, звенящей, точно колокол, взрывающейся фейерверками. Именно это я ощутила, когда он впервые поцеловал меня. – Внезапно смутившись, она рассеянно ковыряла рыбу вилкой. – Я совершенно утонула в его поцелуе… Я почувствовала…
– Что? – требовательно спросил Килиан, пристально глядя на нее.
– Как будто я пропала – и в то же время нашлась.
– Я его ненавижу, – произнес Килиан. – Нет, пожалуй, я ему завидую. Француз, разумеется?
– Ну конечно. Они же самые лучшие любовники.
– Как его зовут? Я велю выследить его и пристрелить.
Лизетта нервно засмеялась.
– Тогда мне придется оберегать его имя до моего смертного часа.
– Вы потому и вернулись на юг?
Девушка недоуменно посмотрела на собеседника.
– Ну, вы же говорили, что приехали в Париж с юга после долгого отпуска.
– Нет, я вовсе не пыталась отыскать свое давнее романтическое увлечение. Столько времени прошло!
– Наверняка поэтому вас так манил Прованс?
Если эта мысль заставляет его ревновать, пусть так и считает.
– Наверное, вы правы. – Пора сменить тему. Она аккуратно положила на тарелку нож с вилкой. – Я не привыкла к таким роскошным блюдам, Маркус.
Маркус. Имя легко соскользнуло у нее с языка.
– Сказать правду, я тоже. – Он рассказал ей, как скромно питается в обычные дни.
– Это достойно восхищения.
– Я делаю это не для того, чтобы мной восхищались, а из уважения и солидарности со всеми людьми, обделенными войной, не только немцами. Взгляните… – Он обвел рукой роскошное убранство зала. – За время нашего ужина на фронте погибли сотни русских и немецких бойцов.
– Как грустно.
– Простите. Сегодня же ваш день рождения.
– Не за что извиняться. Мне следует почаще напоминать об этом. Всем нам. Так легче переносить муки голода, легче терпеть холод. Мы живы – и именно потому и ощущаем их. А сколько юношей уже ничего не чувствует!
Килиан, подперев подбородок ладонью, пристально посмотрел на девушку.
– Кем вы себя ощущаете – француженкой или немкой?