В тоне его Килиану послышалось насмешливое лукавство. Презренный тип!
– Назовите уже имя, и дело с концом! У меня нет времени на пляски вокруг да около.
В голосе его собеседника ощущалась гаденькая ухмылка.
– Ее зовут Лизетта Форестье.
Килиан ошеломленно промолчал.
– Надо понимать, вы прекрасно поняли, о ком идет речь? Немного поболтав с Эйхелем, я узнал, что вы выводите ее в свет?
– Я ее едва знаю… – недрогнувшим голосом заявил полковник.
– Именно. В том-то вся и опасность, – охотно поддержал фон Шлейгель.
– Фон Шлейгель, если вы хотите что-то сообщить мне о мадемуазель Форестье, буду признателен, если вы так и сделаете. У меня скоро встреча.
– Ничего особенного, полковник. Просто дружеский звонок от одного верноподданного немца другому. Мне довелось встретиться с мадемуазель Форестье в минувшем ноябре, и у меня не было причин ее задерживать, хотя на юге она водила компанию с сомнительными личностями.
– Вы ее арестовали?
– Нет, что вы, – лениво ответствовал гестаповец. – Скорее «ненадолго задержал».
– С кем она была?
– С Лукасом Равенсбургом. Слышали о таком?
– А что, должен?
– Не обязательно. Но если вдруг с ним повстречаетесь, советую быть начеку.
– Кто он?
– Ее жених. – Фон Шлейгель смачно поцокал языком. Цок подействовал на Килиана, точно пуля, раздирающая плоть. – Вы в курсе, что она помолвлена?
Килиан закрыл глаза. Карандаш в его руке с треском сломался.
– Почему это должно меня интересовать? – осведомился полковник ровным голосом, сам себе поражаясь.
– Да я так, к слову упомянул.
– И за что вы задержали мадемуазель Форестье и ее жениха?
– Равенсбург подходил под описание одного подозреваемого, опасного партизана.
– Вы не следите за ней?
– Официально – нет.
– А неофициально?
– Дело вышло из-под моей юрисдикции, полковник. Завтра я покидаю Париж, отдохну в Швейцарии перед тем, как ехать в Краков.
– Приятного отдыха, фон Шлейгель, – промолвил Килиан, стараясь не выдавать обуревающих его чувств.
– Если мне вдруг доведется повстречать фрау Фогель, передать ей от вас привет?
Кровь в жилах Килиана превратилась в лед. Поднеся руку к нагрудному карману, он услышал обнадеживающее похрустывание неотправленного письма.
– Ума не приложу, с какой стати вас интересует мое былое увлечение.
– Ах, полковник, нас интересуют все отношения и все связи.
Итак, гестапо знает всех его знакомых. Наверняка фон Шлейгель запугивает его, намекает, что в мгновение ока полковник может оказаться под наблюдением. Килиан еще не отправил письма.
– Мы с Ильзой не виделись семь лет, но, разумеется, передайте ей мои наилучшие пожелания, – сказал он, призвав на помощь всю свою светскость.