Люк обмяк, точно от удара.
– Я тебе не подчиняюсь, – закончила она.
– Есть еще время сбежать, не нужно лишних жертв, – настаивал он. – Мы могли бы…
– Люк, я высоко ценю твою верность.
– Верность? – уязвленно переспросил он.
– Нужно выяснить, что происходит между Килианом и Штюльпнагелем. Я подчиняюсь приказам – и велению сердца.
Он печально посмотрел на нее.
– Что ж, тем хуже для меня.
Люк сердито сгреб рубашку и куртку. Опомнившись, Лизетта рванулась к нему, но было уже поздно: он выскочил за дверь и помчался вниз по лестнице.
До банка Лизетта доехала на метро, радуясь, что все-таки ушла из дома. В два часа пополудни на работе найдется, чем занять голову, чтобы не думать ни о Люке, ни о Маркусе. Она была не в состоянии объяснить ни свои нежные чувства к Люку, ни яростное желание противоречить ему. Они могли страстно предаваться любви, а через несколько минут разругаться в пух и прах. Она снова осталась без него, с тоскливым, сосущим чувством утраты. У Лизетты голова шла кругом при мысли о том, что Люк видел ее с Маркусом. Наверное, ему трудно пришлось. Нет, если она хочет добиться успеха, жонглировать двумя мужчинами никак нельзя.
Лизетта развернула записку, которую Вальтер оставил для нее на столе. Просит прийти к нему, как только она появится в банке. Девушка поспешила к нему в кабинет.
Когда она вошла, Вальтер поднялся на ноги и, к ее удивлению, обогнул массивный письменный стол. Она уж подумала, хочет поцеловать ее, но нет. Банкир взял пальто и шляпу, обмотал шею шарфом.
– А мне сказали, ты больна.
– Мне стало лучше.
Он натянуто улыбнулся.
– Это хорошо. Я рад, что ты пришла. Давай сходим куда-нибудь, выпьем кофе.
Держался он скованно, неловко. Да и зачем ему идти в кафе, если секретарша в любую минуту подаст ему хоть кофе, хоть что еще.
– Что-то случилось?
– Надень пальто, Лизетта. Встретимся в вестибюле.
Он выпроводил девушку из кабинета.
Выйдя из банка, Вальтер показал спутнице кафе через дорогу.
– Вон. Называется «Trois Moineaux». – Он перешел на немецкий. – «Три воробья». Интересно, как французы эти названия придумывают.
Весна близилась, а стены, которые Лизетта так старательно строила вокруг себя всю долгую парижскую зиму, трещали по швам, угрожая завалить ее обломками. Они с Вальтером вошли в кафе. Напряжение между ними усилилось. К удивлению Лизетты, семидесятилетний банкир выбрал столик на террасе и, отрывисто заказав два кофе, отослал официанта.
– Вы сердитесь, что я утром сказалась больной?
– Вчера ко мне приходил офицер гестапо, – мрачно объяснил Вальтер.
Колокола у нее в голове забили тревогу.