Вследствие этого сообщения г. Менделеева имеют отрывочный характер; выводы его кажутся голословными и такими неопределенными, как будто он сам сомневается в их правильности».
И Костычев показывает эту «неуверенность» Менделеева, который в своих небольших отчетах употреблял такие выражения, как «может быть», «всего вернее», «подожду высказывать окончательное суждение об этом предмете». Понятно, неуверенность Менделеева порождалась тем, что он не мог в подтверждение своих выводов приводить подкрепляющие их цифровые данные, полученные в результате проведения опытов. Для Костычева же, который придавал такое огромное значение опытам, экспериментам, все эти выводы, подкрепленные только авторитетом крупного ученого, казались необоснованными. И в самом деле, можно ли было без цифр поверить в то, что фосфорные удобрения не оказывают почти никакого действия, а известь и азотистые вещества, напротив, влияют очень сильно на рост урожаев?
Костычев нашел в статьях Менделеева некоторые неточности, противоречия, что также было вызвано невозможностью обосновать выводы фактическими наблюдениями. «… без подтверждения точными данными, — писал Костычев, — нельзя верить рассуждениям г. Менделеева, и он сам же первый, вероятно, посмеялся бы над такими легковерными людьми». Но кто же виноват в получившемся недоразумении? Костычев смело отвечает и на этот вопрос. «Мы не думаем, — заканчивал он свою статью, — винить в этом г. Менделеева, — виновата комиссия, не разрешающая печатать результатов. Неужели г. Менделеев будет делать сообщения только в заседаниях общества, где многому мешает и недостаток времени и другие обстоятельства. Желательно было бы, чтобы комиссия изменила свое решение и разрешила г. Менделееву напечатать все».
На предварительные отчеты Менделеева «напали» и другие ученые, прежде всего сам редактор «Земледельческой газеты» Ф. А. Баталии, а также известный агроном М. В. Неручев. Но их критика была очень пристрастной, несправедливой. Они не разобрались ни в самих выводах Менделеева, ни в тех трудностях, которые он испытывал в связи с невозможностью печатать цифры. Менделеев ответил этим критикам со свойственной ему беспощадной прямотой и язвительностью. В статье Баталина Менделеев, по его словам, ничего не нашел, «кроме общих, неприличных фраз». Он увидел только, что «г. Баталии не имеет никакого сложившегося ни своего, ни чужого мнения о предмете, который решается разбирать».
Однако на критику Костычева Менделеев в печати никак не отозвался. Чем можно это объяснить? Да только тем, что замечания этого самого молодого рецензента были совершенно справедливыми и высказывались в строго деловой и корректной форме. Это была настоящая научная критика, и к ней нельзя было отнестись несерьезно. В своем полном отчете о трехлетних результатах опытов с удобрениями, опубликованном Вольным экономическим обществом только в 1872 году, Менделеев учел многие замечания Костычева.