Сейчас в нем размещались кабинеты двух врачей, а на втором этаже квартира, в которой уже два года жил доктор Стикс.
В приемной было полно народу. Надя узнала кое-кого из своих знакомых и обменялась с ними приветствиями. Она быстро подошла к регистратору Монике Паркер и требовательно спросила:
— Где Элли? Я так спешила!
— О, не волнуйтесь так, миссис Адам, — ответила Моника с ободряющей улыбкой. — У доктора Смита полно пациентов…
— С Элли все в порядке? — Надя подняла голову, стараясь заглянуть через высокую картотеку во внутреннее помещение. Моника встала и поманила ее за собой:
— Пойдемте, пока вы совсем не расклеились. Ничего страшного. Доктор как раз заканчивает.
Едва поспевая за пожилой женщиной по длинному узкому коридору, Надя с дрожью в голосе спросила:
— Что значит «заканчивает»?
— С вашей дочкой все будет хорошо, поверьте мне. Она уже крутит доктором, как хочет. — Моника усмехнулась, оглянувшись через плечо.
У последней двери справа она остановилась и постучала, прежде чем открыть.
— Пришла миссис Адам, — объявила она и отступила в сторону.
Надя увидела широкую спину Алена и бледное лицо дочери. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, она вошла в небольшую комнату.
Элли показалась ей совсем маленькой и хрупкой на смотровом столе с холодным компрессом на голове. Ее голая левая стопа явно распухла.
— Что случилось? Миссис Бритл сказала только, что произошел несчастный случай на игровой площадке.
— Возможно, легкое сотрясение и растяжение сустава.
— Это серьезно?
— Ничего страшного. День-два посидит дома и пока должна пользоваться костылями.
— Бедняжка, — прошептала Надя, ее голос выдавал волнение, которое она хотела бы скрыть. — Очень больно?
У Элли опустились уголки рта. Но не от боли, поняла Надя, а от ярости.
— Ужасно больно, и во всем виноват Джон Кристи.
— Что случилось? Неужели он ударил тебя?
— Нет. Но все равно он виноват. Выхвалялся перед Мартой Болен, изображая из себя звезду футбола, и врезался в меня.
— Это Джон, у которого мама похожа на Мадонну, или Джон, у которого отец разводит лошадей?
— Джон-тупица, — пробормотала Элли, — который доставляет твои газеты. — В ее взгляде промелькнуло коварство. — Если ты меня любишь, то уволишь его, — сказала она капризно-очаровательно-убедительным голосом, унаследованным от отца.
Надя подавила улыбку.
— Ты не можешь просить об этом.
Элли опять сверкнула глазами.
— Еще как могу. Я ненавижу этого слизняка.
— Может быть, но это ваше дело, меня не вмешивай.
— Ты издатель и владелец газеты, значит, ты босс. Ты можешь все, и никто ничего не скажет, боясь потерять работу.