— Не нашел врача, которому мог бы доверить мою практику.
— Я должен рассматривать это как предложение?
Отец все еще был способен пронзить его взглядом.
— Если ты хочешь этого, то да. Твой патент еще имеет силу в Массачусетсе, хотя медицинский совет и наложил на тебя некоторые ограничения.
По этому решению профессионализм Георга будет проверяться ежегодно в течение пяти лет. Если за это время подтвердится безупречность его работы, проверка будет отменена.
— Я высоко ценю ваше предложение. — Георг действительно оценил сказанное отцом, но не знал, что делать с этим предложением.
— Подумай, у тебя есть время.
— Еще восемнадцать месяцев.
— Вот именно.
Они оба взглянули на газеты, лежащие на столе между ними. Георгу не разрешали получать прессу по почте, и отец подписался на «Фри пресс» Миртла.
Георгу очень хотелось развернуть верхний экземпляр Надиной газеты. Они переписывались, но Надя писала чаще, чем Георг. Писала ему и Элли. Он посылал ей открытки на каникулы, просил отца послать цветы в день рождения Нади и шампанское, когда ее выдвинули кандидатом на премию Пулитцера.
— Как она?
Лицо отца чуть смягчилось.
— Ник сообщил мне, что все хорошо. И сейчас Надя преуспевает.
— А Элли?
— Ну, эта егоза вообще прекрасно. Как я понял, она становится неплохой пианисткой.
— Говорил ли Ник что-нибудь еще?
Отец внезапно заинтересовался чем-то за левым плечом Георга.
— Да вроде больше ни о чем…
Георг заметил розовые пятна, проступившие на щеках отца.
— Не достаточно ли мы уже лгали друг другу, отец? — мягко спросил он.
Старший Лейтон опустил глаза, вздохнул.
— Ник действительно говорил что-то о бывшем Надином муже. Похоже, он снова принялся ухаживать за ней.
— Успешно? Ник не говорил?
Лейтон-третий посмотрел на сына сочувственно.
— Он не уверен, хотя и просил сообщить тебе, что она все еще улыбается при одном упоминании твоего имени.
— Уже неплохо, — проворчал Георг.
Они помолчали, словно им не о чем было говорить, потом отец кашлянул.
— У миссис Адам впечатляющее прошлое. Ее отец пользовался репутацией дельного и честного человека, совершенно безупречного. И дед — тоже.
— Надя очень гордится семьей, но она сама сделала карьеру, — довольно резко подчеркнул Георг.
Лейтон-старший улыбнулся.
— Не сердись, сын. Судя по тому, что я узнал, миссис Адам замечательная и очень преданная женщина. К тому же я не намерен говорить ничего нелестного о женщине, которая однажды — я надеюсь — станет моей снохой.
Георг был поражен этими словами, а отец рассмеялся.
— Если эта женщина вернула тебе способность уважать себя, я приму ее с радостью, каким бы ни было ее происхождение. Я люблю тебя, Георг, и очень жалею, что доставил столько горьких минут, требуя твоей безупречности, хотя сам был далек от нее.