— Зачем? Ты у нас искатель приключений, обожаешь танцевать танго со смертью? Или совесть призывает почетно погибнуть и стать Героем Советского Союза?
— Я все объясню. Подожди.
— Не буду я ждать! — Сауле подняла руку. — Так или иначе, ты едешь в Афган. И там тебя могут убить.
— Если богом начертано мне сгинуть, пусть так и произойдет.
— Ты же не веришь в бога!
— Верю, — заявил Виктор. — Ну, может, я не хожу в костел, как мой братец...
— Атеист ты, атеист! — уверенно произнесла Сауле. — Но я расшибу твой нигилизм, заставлю тебя уверовать хоть во что-то. Потому что человек без веры — лишь тень на рисовой бумаге.
— Сауле, ты говоришь странно.
— Потому что ты многого не знаешь. — Сауле устало качнула головой. — Ты сам творишь свою судьбу, не вполне представляя, что из этого произойдет, как ты себя поведешь и каков будет конечный результат. Но все предначертано заранее. Тебя используют, как шахматную фигурку.
— Я тоже хочу тебя использовать, — прямолинейно заявил Вик, перебивая непонятные ему речи.
— Хочешь меня поцеловать? Закрыть мне рот?
— И это ты знаешь! — возмутился Виктор. — Уже не хочу. Давай разбежимся!
— Перестань, Вигго! — Сауле схватила его за руку.
Она провела холодными пальцами по его щеке.
— Какой ты стал большой, сильный, красивый...
— Стал, — шепнул Вик. — Давай без лишних глупых слов, Сауле...
Он всегда слыл ловеласом. Девушки давались ему без малейших трудов, за времена студенчества и последующей Карелии их было столько, что он не мог вспомнить всех, бывших с ним, при всем желании. Но Сауле всегда стояла отдельно — самая первая, самая необычная. Самая любимая, что там скрывать. Такая, что он не смог полюбить после нее никого. Если он, в очередной раз пресыщенный постельными баталиями, не мог завершить дело, то вспоминал Сауле, и сразу все получалось.
— Я хочу тебя поцеловать, — шепнула она в ухо. — Хочу.
— Только поцеловать?
— Не только. Но давай начнем хоть с чего-нибудь...
Она повлекла его в тень «Масок» — туда, где они тискались и умирали от возбуждения восемь лет назад. Когда Сауле дотронулась губами до его губ, статуя оплыла как свеча, поплыл весь мир и Виктор едва не упал, уцепившись за Сауле, повиснув на ней немалым своим весом. Она действовала на него как наркотик. Сауле удержала его без особого труда и ответила так горячо и призывно, что сознание Вика выстрелило пробкой из темечка и улетело в небо...
* * *
Вик очнулся в чужой постели, в незнакомой комнате, в ледяном одиночестве. Толстое пуховое одеяло лежало на полу, а Виктор скукожился на краю огромной старинной кровати, голый и синий, покрытый пупырышками, как курица в гастрономе, — температура вокруг вряд ли была выше пятнадцати градусов. Он спешно огляделся — вторая подушка рядом была примята и еще хранила тепло, простыни скомканы. Похоже, он провел бурную ночь. Одежка Вика была разбросана по полу.