На насыпи сидели трое, и один из них приветливо помахал мне рукой.
Было видно, что у них там горит костерок, а на треножнике над огнём подвешен котелок.
«Ну, вот и люди, — подумал я радостно, увидав, как он мне машет. — Они мне помогут!» Давно я не видел нормальных людей. Один из них привстал навстречу мне.
Человек этот был в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Видно, передо мной были вольные сталкеры, которые ходили в чёрте каких обносках.
Но тут я понял, что сделал большую ошибку. Автомат у меня болтался за спиной, а вот у них оружие было наготове.
Улыбка была ещё приклеена к лицу горбоносого, но два его приятеля уже поднимали стволы.
— Славный гость, — сказал горбоносый, — прошу, браток, к нашему шалашу. Только дай я тебя от лишнего освобожу, тебе, браток, поди, неудобно.
И он снял с меня, поднявшего руки, автомат и рюкзак.
— Гляди, Миха, чистенький. И одежда чистенькая, и рюкзачок фартовый.
— Фарта! — подтвердил второй.
— Пусть он куртку снимет. И ботинки, — сказал третий, до этого молчавший. — У него ботинки что надо. Сезона, наверное, не исходил.
— На туриста похож.
Они рассуждали обо мне, как о еде, которая уже куплена и забита, но пока не ощипана и не порезана на порционные куски.
— Ты не рыпайся, браток. Мы туристов любим, и тебе не больно будет. А будешь рыпаться, устраивать кипеж, так мы тебя до конца не добьём, а так оставим — крысам на радость.
И тут я испытал очень странное ощущение, почти как в кино, когда быстро-быстро меняются кадры.
«Неужели и меня?.. Что это за люди? Неужели бандиты?»
Я смотрел на них и не верил происходящему.
Одна часть меня как бы говорила: «Кто они? Зачем они так? Неужели они — меня? Неужели они — меня, меня, меня? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все? Два высших образования, учёная степень, три языка? Для этого я жил, да? Мать любила, друзья, девки разные, лишний вес сгонял…»
Но при этом никакого ужаса не было, не было никаких сожалений, и будто в другой части моего сознания включился навигатор, подсказывающий поведение.
Я ничего не сказал и тогда, когда самый младший из бандитов начал подталкивать меня стволом вперёд.
Видимо, труп мешал этим эстетам принимать пищу.
— Эй, Миха, штаны не бери, — сказали нам в спину. — Не бери, в штаны он точно уже обосрался.
И на насыпи загоготали.
Мы сделали несколько шагов вниз.
Я вдруг понял, что прямо тут на склоне между стеблями травы из земли торчит кусок проволоки. Толстый кусок проволоки, давно вросший в землю, может, ещё при Сталине. Ржавое растопыренное железо, пережившее и Сталина, и немцев на этой земле, и Хрущёва с Брежневым, и череду быстро сменяющихся генсеков, и новых президентов, и теперь мне зачем-то нужное.