Желание, абсурдное по своей сути, превратилось в навязчивую идею. Вышагивая на немыслимых шпильках в яростном ритме софитов, она чувствовала, как горят руки, на которые он не хочет смотреть. На съемках рекламы минералки, на лекциях, где проваливалась в сон, — она думала об этом везде. И особенно, когда ее муж, пока без штампа, но все же, проводил языком по каждому пальцу. Она вздрагивала, от удовольствия — думал он.
Они виделись — все чаще, домой возвращаться — хотелось все меньше. Фарид, Фарид… Добрый, нежный, заботливый… Для жены, сыновей, внуков… И для нее. Он вкушал, наслаждался — она знала. Но где на календаре то число, а на карте то место, когда они расстанутся? Не будет же это длиться вечно? Все больнее, тоска глубже, он улетел во Францию на неделю — разлука невыносима. Она скатывается по шелковым простыням на край кровати, вжимается в подушку, пытаясь уберечься от привычно-невыносимых ласк. Что мешает? Вместе два года, но еще не женаты, детей нет… Только спортивный «Mercedes», светлая гардеробная, набитая платьями, сотканными из лжи… Милан, Париж… Привычки, от которых можно отказаться, если бы он…
Осень — начинается. И начинается дождь… Водитель отпущен, и Фарид сидит рядом с ней на белом кожаном сиденье. Густой вечер, пропитанный сырым фиолетовым небом, заглядывает сквозь тонированные стекла. Его дом совсем близко, здесь рядом есть тихий двор… Она ждет, предвкушает… Его руку кладет к себе на колени.
— Ну, что, вас до подъезда довезти? — лукаво смотрит на него.
— Можно.
— То есть?..
— Ты торопишься?
— А ты?
— А который час?
Она проезжает мимо его дома, резко заворачивает во двор. Почему вдруг так темно? Так больно, даже если безумно глупо? Маленькая девочка с косичками за партой — одна… И вечереет… И все ушли…
— Ты меня просто убиваешь.
— Алина, не надо…
— Серьезно.
— Прости, я глупость сказал.
Притягивает ее к себе. Сильнее подступающих слез только желание. Словно змейка, переползает, вьется… Гладкая, скользкая, нежная… Фарид вздыхает глубоко. Бьются его ресницы, сердце… Все близкие, не близки, как она. И все же — обида. Не смотрит он на ее ладони.
Потом стон. Потом звон — в ушах. Непрошеный свет фар проезжающей машины. Она по-прежнему лежит на нем, прижимается лицом к плечу.
— Алиночка, прости меня… Я не хотел, правда.
— Я тебе отомщу.
— Не надо…
— Я уже устала тебе мстить. Пусть даже тебе от этого ни холодно ни жарко…
Он смеется, тихо. Гладит густые белые волосы. Капли стучат по стеклу, напоминая, что где-то на календаре есть то число, а на карте то место… Только не сегодня, пожалуйста, еще чуть-чуть… Прижимается, вкушая волшебство…