Руки были все еще влажные. Ладони прилипали к перилам, замедляя ее шаг по крутым ступенькам. В мутном окне отражалась улица. Неплохой кадр, но снимать совсем не хотелось… Она села перед компьютером, устремляя взгляд над монитором, в плохо освещенный узкий коридор. «Пожалуйста, пожалуйста…» В ответ на ее слова послышался скрип, дверь одного из номеров отворилась… Высокий, широкие плечи, прикрытые рваной рыжей футболкой, и глаза — голубые и чистые… Таня резко поднялась, тело подалось вперед, готовое броситься к нему. Он прошел мимо, не повернув головы…
Она продолжала лежать среди высокой зеленой травы, упиваясь его силуэтом на фоне неба, прерываемого тяжелыми облаками…
Дворники продолжали скрипеть по сухому стеклу. Дождь давно закончился, оставив на асфальте мокрую вуаль раскаяния, но рука не желала прервать монотонный саднящий скрип. Лера бросила машину рядом с клиникой и вошла внутрь.
— Пожалуйста, присаживайтесь. — Как всегда, выхолощенная пустая улыбка, встречающая, провожающая — без разницы. На овальном столике кипа журналов и ваза с конфетами — издевка над пациентами.
— Проходите. — Еще одно лицо без выражения, безликость в белом халате.
Лера села в кресло, запрокинула голову. Как она вообще могла сломать этот зуб? Конечно, не конец света, но требует времени, а его нет, малышку вечно не с кем оставить.
— Здравствуйте. Как дела? — Высокий, правая рука от запястья и выше покрыта татуировками, смотрел участливо и заинтересованно. В первый раз его боевая раскраска несколько насторожила Леру. Нет, она не была ханжой, просто облик Олега Викторовича не слишком сочетался с медициной. В кабинете стекла готовы были лопнуть от радио, включенного на полную мощность. И губы его вечно шевелились, что-то напевая. Эта черта могла бы напомнить Лере мужа, но почему-то от нее ускользнуло сходство привычек. — Болит?
— Меньше. Острая боль прошла, так, чуть-чуть ноет.
— Отличная новость. Я уже беспокоился — удастся ли нам поставить коронку. Посмотрим. Вот так, пошире. Олеся, если вы вообще Олеся, пылесос.
Пухленькая медсестра недовольно фыркнула, надавив на губу сильнее, чем следовало. Сверлящие, шипящие звуки наполнили рот. Густые белые волосы резкого каре обреченно распластались на бежевой кожаной подушке. Пальцы левой руки начали теребить обручальное кольцо. «Что на этот раз? Камбоджа? Мексика? Перу? И как долго продлится, две недели, месяц?» Она любила путешествовать, любила кисловатый привкус влажного утра, разговоры со случайными людьми. Их первые поездки с Костиком звенели яркими картинками и спонтанным сексом. Но теперь есть Дашенька — их дочь. Ее не возьмешь в пыльный поезд между городами Северной Африки, только Костик не желает смириться, не желает ждать…