Вдруг она вздрогнула от громкого яростного крика, пальцы его вцепились в одеяло, лицо исказилось, как от невыносимой боли, потом он снова начал бормотать, и она склонилась, пытаясь что-нибудь разобрать в его бессвязном бреду. Вдруг по его лицу пробежала судорога, глаза открылись, он смотрел, не узнавая ее, пустым незрячим взглядом. Потом отчетливо произнес:
— Проклятье. Да что надо сделать, чтобы выгнать тебя из моей памяти. Считать дни и месяцы… — И снова пошло невнятное бормотание, глаза закрылись.
Она сидела на постели, рядом с больным, время от времени наклонялась и прислушивалась к его бреду, продолжая менять прохладные компрессы, успокаивая, не в силах проникнуть через барьер беспамятства. Вот он снова заговорил, горячо, громко и сердито, мотая головой из стороны в сторону, и, когда она попыталась уложить его, вдруг оттолкнул ее с силой, вырываясь, как будто она и была тем демоном, мучившим его.
— Оакли, столько крови, я пущу пулю себе в лоб…
Дельфина снова поменяла компресс, он немного успокоился. Но ненадолго. И вдруг она услышала:
— Эта женщина, наверное, ведьма, она окончательно околдовала меня… Она так соблазнительна, что обольщает и смущает мою душу, и чем больше времени проходит, тем сильнее я хочу ее… — Он снова начал метаться, как будто пытался вырваться и отогнать демонов, мучивших его. — Я думал, что спасусь бегством и обрету свободу, но даже сражения и война, тяжелые ранения не смогли вытравить из моего сердца ее образ. Я больше не принадлежу самому себе… — Стивен замолчал, закрыл рукой лицо, и голос его упал до еле слышного шепота: — Увы, Оакли, передо мной все время стоят ее глаза, они смотрят на меня то с теплотой и нежностью, то вдруг темнеют от гнева и становятся непроглядно-черными, и я тогда понимаю, как справедливо Господь наказал меня. Да простит он и меня и Энджелет.
Последнее слово было еле различимо. Он замолчал, отнял руку от лица, на котором она прочитала печаль и муку.
Сердце горестно сжалось, горло перехватило, его последние слова потрясли ее. Она опустила голову, и слезы отчаяния неудержимо потекли по щекам. Кто эта женщина, которая заставила его так страдать, которая искусно сплела сети, и он запутался в шелковых нитях и погиб. Кто эта Энджелет?
Страдание было невыносимым, ее охватили отчаяние, безнадежность. Стивен никогда не упоминал о женщинах, которых знал до нее, ведь они были вместе так мало времени, хотя она понимала, что, конечно, их было немало в его жизни. Смешно предполагать, что Стивен вел жизнь аскета. Он военный, был холостяком, красивым, знатным и богатым, что предполагало многочисленные победы над женскими сердцами. Дельфина никогда не считала себя ревнивой, но сейчас острые коготки ревности рвали ее сердце. Она и вообразить не могла таких мук.