— Ну, тогда все в порядке, — отозвался посол.
Беннет понимал, что допрос мог задержать их с Мари отъезд в Вурт, но он хотел, чтобы она была в безопасности, когда он уедет.
Майор ушел в свою комнату и начал собирать вещи и кое-какие припасы для своей последней миссии. Еще никогда, даже во время военных кампаний, он так не нагружался, но ему хотелось обеспечить Мари в этом путешествии хоть какими-то удобствами.
Внезапно кто-то постучал в дверь. Прежде чем открыть, Беннет убрал дорожный мешок подальше.
За дверью стояла молодая горничная с широко раскрытыми глазами.
— Ваш арестант, сэр… Он повесился, — пролепетала девушка.
«К несчастью, он был еще и евнухом!» — закончила свой рассказ старуха.
Все рассмеялись веселой истории, что рассказала пожилая женщина. Подобные разговоры якобы должны были помочь невесте развеять страхи перед брачной ночью, хотя простое объяснение, по мнению Мари, подействовало бы намного лучше, чем грубые шутки и намеки.
Мари ужасно захотелось снова глянуть через плечо, чтобы посмотреть, не прибыл ли какой-нибудь посыльный. Поймал ли Беннет человека, следившего за ней? Она уже в сотый раз напомнила себе, что этот план был задуман самим майором, а она, Мари, участвовала в его осуществлении только как приманка. Но все равно ее глаза то и дело поглядывали на дверь.
Нет, опять ничего.
А что, если Беннет ранен?
Стараясь скрыть свое беспокойство, Мари принялась набивать хной бумажную трубочку. Когда же она закончила рисовать последний листочек на ладони Сейды, руки у нее были холодные как лед.
Мари вздохнула и отошла в сторону, а сияющая Фатима вложила две золотые монеты в покрытые хной руки невесты. Изящно поведя плечом, она заявила:
— Это на пользу нашей Сейде. Когда все увидят мою щедрость, то почувствуют желание дать еще больше.
Мари с беспокойством посмотрела на мать Сейды.
— Но некоторые не имеют возможности дать больше.
Проследив за взглядом кузины, Фатима снова улыбнулась:
— О, я и ей дала золота, чтобы она вложила его в руку дочери. Я не могу допустить, чтобы моя родственница выглядела нищей.
Мари сокрушенно покачала головой. У Фатимы бывали вспышки человеколюбия, если только их не гасил ее эгоизм.
Тут и другие женщины начали накладывать монеты разного достоинства в руки Сейды, а также в специальные шелковые мешочки, стоявшие на столе рядом с невестой.
А через несколько минут в комнату вошли женщины-музыканты, и скоро воздух задрожал от боя барабанов и пронзительных звуков дудок.
Фатима тотчас вскочила на ноги и начала танцевать; она кружилась по комнате с необычайной грацией, которой Мари всегда немного завидовала.