— Снимите фату с моей головы, — прошептала она. — Пусть они видят, кто я такая.
Прествуд обнял ее за талию и тихо сказал:
— Если вы хотите представить это как ссору любовников, вам надо поцеловать меня еще раз.
— Нет!
Она чуть не задохнулась от гнева.
Но он обнял ее покрепче и поцеловал. Затем осторожно стянул с ее волос фату; поцелуй же его становился все более страстным.
Но ведь она не позволила ему целовать ее! Да, она сама его поцеловала, но этого было вполне достаточно! Однако следовало признать, что ничего подобного этому поцелую, она прежде не испытывала…
Мари безотчетно ответила на поцелуй майора — и едва не задохнулась от удовольствия. Ей хотелось торжествующе что-то прокричать, но тут его рука вдруг опустилась на ее ягодицы. «Господи! — мысленно воскликнула Мари. — Как же его остановить?!»
В следующее мгновение она почувствовала, как его тело прижимается к ее телу, а затем вдруг ощутила восхитительный жар между ног. Из горла ее вырвался стон, и она постаралась еще крепче прижаться к Прествуду. Мари ужаснулась своей дерзости, а также неведомому прежде ощущению. «Боже, что это было?» — спрашивала она себя.
Внезапно она ощутила, как рука майора приблизилась к ее груди, и ей теперь казалось, что все ее тело кричало и молило о ласках.
Но что же он делал с ней? Неужели пытался свести ее сума?
Тут Прествуд сделал шаг назад, и Мари, покосившись на янычар, заметила, что они вложили кинжалы в ножны, а затем направились обратно в кофейню.
«Но как же я позволила себе настолько потерять контроль над собой?» — подумала девушка. Осмотревшись, она увидела, что ее отец сидит чуть поодаль, изучая какой-то булыжник.
— Как ты думаешь, на этот булыжник могла ступать нога древнего римлянина? — спросил отец.
Мари помогла ему встать на ноги и пробурчала:
— Да, возможно. Если хочешь, возьми его с собой.
Она повернулась, чтобы посмотреть на Прествуда. А тот стоял с совершенно невозмутимым видом — как будто ничего особенного не произошло, как будто она только что не спасла его шкуру и как будто не он только что целовал ее посреди городской площади. Грубиян! Наглец!
Что ж, англичане могли шантажом заставить ее продолжать работать на них, но это вовсе не значило, что она будет подчиняться этому сторожевому псу, что будет выполнять его желания. И пусть не думает, что сумеет проследить за ней.
Сидя в экипаже, Беннет с удивлением спрашивал себя: «Черт побери, что же со мной случилось? Почему я лапал мисс Синклер прямо на улице… как похотливый рекрут?»
Если раньше он находил свое желание писать о ней странным, то страстное желание снова прикоснуться к ней казалось ни с чем не сравнимой глупостью. Желание испытать эту дрожь, сотрясавшую его до самой глубины души.