— Мне сообщили, что здесь — большой лагерь бандитов, — говорил посол, указывая на карту — Это пять миль к северу от деревни Гангос. Человек, уничтоживший этих преступников, получит большую награду от султана.
Талат бросил взгляд на Беннета, затем снова посмотрел на карту.
— Да, любопытное место…
— Я думал, вас это заинтересует, — пробормотал посол.
Мари отодвинулась от щелки и прижалась к стене рядом с дверью.
Гангос раньше был территорией Исада, и он прослужил там более двадцати лет. Когда же вернулся в Константинополь, стал советником султана. А шайка отъявленных бандитов начала терроризировать население этих мест. Но Исад не мог оставить людей, которых считал своими, под защитой недееспособного губернатора и поэтому сам начал охоту на преступников. Что же касается Даллера, то, несмотря на все его старания, он не смог подружиться с Исадом — тот не испытывал никакого уважения к человеку, получившему высокий пост только благодаря семейным связям. Так что посол сейчас не случайно передавал эту информацию сопернику Исада. Это была борьба за власть — борьба явная и примитивная.
Мари задумалась… Что ж, если она доберется до Исада достаточно быстро, то он сможет использовать свои возможности в этой области и начнет действовать раньше Талата.
Но посол сказал, что информация засекречена, а для Беннета это слово было священным. Поэтому он прикажет ей хранить тайну. И даже если она объяснит, к чему это приведет, он все равно не позволит ей сообщить Исаду эти сведения.
Она прижала к щекам дрожавшие руки.
Да-да, он запретит! Будет считать передачу этих сведений Исаду изменой Англии. И скажет, что она хочет совершить предательство.
Должно быть, он подозревал, что она все еще здесь, в гостиной. Но он не пытался проверить, слышала ли она, что говорил посол. Возможно, доверял ей.
Но какое значение имело то, что информация не предназначалась для ее ушей? Ведь она все слышала… И она не позволит навредить Исаду, пока у нее есть возможность помешать этому. Она слитком многим ему обязана.
Ради Исада она предаст Англию.
Предаст Беннета.
Потому что Исад был единственной скалой, на которую она всегда могла опереться.
Мари невольно вздохнула. Она уважала Беннета и восхищалась им, но он был всего лишь кратким видением в ее жизни. После Вурта он уедет и даже не оглянется. Наверняка он забудет ее.
Его стихи не оставили у нее никаких сомнений в его верности Англии. И он не простит ее, если узнает, что она выдала тайну.
Мари утерла глаза — их жгли слезы.
Но если она не поедет к Исаду… О, она никогда себе этого не простит.