. Факт организации вторжения регулярными частями армии Пакистана впоследствии многократно признавался и пакистанскими генералами
[186]. Как представляется, пакистанские лидеры действовали с весьма дальним прицелом: скрытно заняв в зимнее время господствующие высоты в Каргиле и хорошо укрепившись там, пакистанские силы поставили бы индийцев к лету перед неожиданной неприятной перспективой почти полной отрезанности индийских частей в Ладахе и на Сиачене от источников снабжения. Труднодоступность же зоны Каргила должна была сделать невозможной для индийцев выбивание противника с его скал. В результате Пакистан опрокидывал в свою пользу всю ситуацию на севере Кашмира, а также необратимо «ревизовал» Линию контроля. В конечном счете это открывало для пакистанской стороны возможность вынуждения Индии к переговорам по кашмирской проблеме на условиях пакистанской стороны с возможностью интернационализации этих переговоров и конфликта в целом. Угроза же того, что Индия, как в 1965 г., в ответ на локальные успешные действия пакистанцев на одном участке в Кашмире пойдет путем эскалации и прибегнет к широкомасштабным боевым действиям на всей протяженности индо-пакистанской границы, в этот раз, судя по всему, полагалась маловероятной после проведения Пакистаном в мае 1998 г. атомных испытаний, ставших убедительным доказательством у него ядерного оружия.
Американский специалист по проблемам Азии доктор Роберт Джервис так высказался о действиях Пакистана, приведших к каргильскому кризису: «Пакистан следовал плохим курсом (тайное вторжение), потому что никакой хороший курс не был ему доступен. Стратегическая ситуация для Пакистана была плохой. Он имел честолюбивые цели, но немного ресурсов. Пакистан стремился изменить статус-кво, что является трудным даже при благоприятных обстоятельствах. В ситуации конфликта Индии с Пакистаном, как и в других случаях, сторона, стремящаяся поддерживать статус-кво, имеет более простую задачу, чем сторона, пытающаяся изменить его. Сдерживание вообще легче, чем преодоление. Для Пакистана сохранение статус-кво в Сиачене было недопустимо, поскольку это демонстрировало его более слабые военные и дипломатические возможности по отношению к Индии»[187].
Согласно пакистанским источникам, непосредственными инициаторами военной акции в Каргиле выступили командующий 10-м армейским корпусом Пакистана генерал-лейтенант Махмуд и начальник пакистанского генерального штаба генерал Первез Мушарафф (будущий президент Пакистана) при активной поддержке ряда других высокопоставленных армейских чинов. Планирование велось уже в ноябре-декабре 1998 г. Тогда же Мушарафф добился санкции на операцию от тогдашнего премьер-министра Пакистана Наваза Шарифа, при этом Шариф, судя по всему, не был должным образом проинформирован военными о подлинном масштабе планируемых действий, целях и возможных последствиях. Следует отметить, что руководство пакистанских ВВС и ВМС выступало против замыслов армейцев, поскольку сознавало слабость своих авиации и флота по отношению к индийским и опасалось возможной эскалации конфликта