— Согласился, — кивнул я, не став объяснять, что окончательно решил это какие-то минуты назад, здесь, над озерным берегом, когда читал стихи древнего поэта. И пусть фоморы поберегутся моего решения. Это не слова. Это клятва.
— Жаль, — вздохнул Денис, и я посмотрел на него удивленно, но он кивнул, подтверждая сказанное: — Я думал, ты все-таки решишь в Гагарин… тогда бы мы вместе…
— Ты же не один туда из наших, — усмехнулся я. Денис снова кивнул:
— Не один, но я хотел с тобой… Ладно, — он соскочил наземь и расстегнул куртку. — Вот… это тебе. На память, в подарок и все такое.
Я обалдел. Действительно обалдел, потому что такого не ожидал.
Два года назад, когда нам исполнилось по тринадцать лет, мы получила разрешение на оружие. Многие тут же бросились покупать первое, что попадется; я — нет. Меня вполне устраивал школьный арсенал, а свое собственное оружие выбирать нужно тщательно и тогда, когда в нем и в самом деле будет нужда. Тем более, что отец обещал помочь. А вот Денис оказался исключением. Его двоюродный брат — он был намного старше и служил в десантно-штурмовых войсках — привез Денису РАП ТБ-98. Настоящий ручной автоматический плазмомет «Тула-Баранников», тридцатизарядный, отделанный серебром и самшитом, в полированной кобуре, выложенной изнутри алой кожей. Не штучный образец, а сделанный на заказ!
И вот сейчас Денис протягивал кобуру с ТБ мне. Длинный ремень из мягкой коричневой кожи покачивался у его колен.
— Ты чего… серьезно? — выдохнул я, не смея поднять рук и прикоснуться к этому чуду.
— А чего? — Денис неловко вздернул плечи. — Зачем он штурману, это же планетарное орудие… А ты… если ты будешь в ОВИ… там как раз… Ну, бери, что ли…
— Подожди! — я дернулся. — Пошли, я сейчас тебе свою полевку отдам…
У меня был отличный полевой нож, настоящий русский, с вытравленным на лезвии девизом «РА» — "РОССИЯ ИЛИ СМЕРТЬ!" И не подделка, а настоящий нож из годов Безвременья. Такими сражались с бандами «витязи» «РА». И я бы сейчас его отдал, не задумываясь, потому что внезапно понял — Денис мог бы быть мне настоящим другом… но он покачал головой:
— Не надо, Игорь… Мне для тебя ввек не отдариться… — потом неожиданно обнял меня, отстранился и пошел, оставив кобуру на скамье. Я его окликнул, но он отмахнулся, а потом крикнул на ходу:
— Если буду нужен! Один визит — и я у тебя! Где бы ты ни был!
И — ушел.
Я помедлил. Поднял ТБ, осторожно повесил на плечо.
Оттянув его боевой тяжестью, кобура сурово повисла точно под правой ладонью — у бедра.
* * *
Моя комната была уже нежилой. Отдельно стоял рюкзак с упакованными личными вещами. Отдельно — контейнер с тем, что надо было отправить домой, куда я сам не собирался заезжать. Системы жизнеобеспечения ещё работали, но робот-уборщик уже привел комнату, где я прожил девять лет, в тот стерильно-нежилой вид, который яснее ясного говорил: тут уже нет хозяина. До первого октября, когда сюда вселят тихого, слегка оглушенного первоклашку…