Из костромского госпиталя Юрий выписался лишь в декабре сорок первого. В те самые дни, когда в ставшем родным Ленинграде умирали от голода дети, а под Москвой фрицы стали массово драпать на запад. Кто с запада к нам придет, на западе и помрет. Вековая русская истина. Но ее отчего-то все время приходится доказывать…
После госпиталя Помогайло не воевал еще полгода. Артиллерийское училище, запасной полк, ожесточеннейшие бои под Воронежем. А затем медленно-медленно, но упорно и настойчиво он зашагал со своими орудиями на запад. И каждый шаг давался кровью, а то и жизнями его бойцов. Самому же везло. Вот так и дошел до Восточной Пруссии.
Перед самой операцией «Багратион» получил капитана. А во время ее – потерял батарею. Не по своей вине, нет. Так вышло, что уж сейчас вспоминать? Орудия он получил новые, а вот батарейцев… Дали ему необученных «бялорусов», просидевших по своим вескам всю оккупацию. Не, ну не все, конечно, добрая половина в партизанах повоевала. Однако артиллерист и партизан – профессии суть разные. Вопросы новоиспеченные батарейцы решали исключительно не по-воински, а по-крестьянски, после долгого, степенного обсуждения. И все были как на одно лицо… Настолько, что Помогайло все время путался в них. Зато не пили и не матерились никогда. Привал? Сядут в сторонке и дымят своими «козьими ножками». В обоз бы их всех… Но кто тогда воевать будет? Это немцы думают, что у нас в Сибири каждую секунду по красноармейцу прямо в валенках и буденовке из берлог выскакивают и на фронт бегут. А на самом деле…
Но все чаще капитан Помогайло думал, что войну мы выиграем именно благодаря вот таким спокойным «бялорусским», «вяццким», «пскопским», «запорижским» мужичкам, которые кряхтят, да дело свое делают. Это молодежь геройствует, а эти просто работают. Вот как сейчас, толкая семидесятишестимиллиметровое орудие, съехавшее одним колесом в свежую, дымящуюся еще воронку. Странно, почему-то трупов на поле нет. Неужто штрафники без потерь на позиции ворвались? Да быть того не может! И эти… Майоры какие-то странные… Батальон на позициях, а они тут ползают, гильзы собирают.
Штрафбат, одним словом…
– А ну! Навались, ребята! – схватился капитан за щиток орудия, поправив замасленной рукой фуражку. Ребята почти вытолкали пушку из воронки, однако последнее, что услышал капитан Юра Помогайло, был свист. Потом все закончилось…
* * *
На позициях и впрямь творилось нечто совершенно невообразимое. Небольшая высотка покрылась огромным пыльным облаком, внутри которого сверкали и грохотали огненные вспышки.