— Они ещё не эволюционировали настолько, чтоб понять, что такое вообще бесперспективность с точки зрения офицера Генштаба, — сострил я.
— Что они не сделали?
— Не развились. Вот поумнеют — и тоже научатся ныть.
— Я тебе попомню! — пригрозил Ниршав. — Я тебе больше ни минуты лишней сверх нормы не позволю поспать, гад!
— Живо! Прыгаем! — крикнула Аштия и сиганула вниз первой.
Уже теперь было понятно, что драться с демонами-валунами бессмысленно. Да, окованный металлом, как своеобразным оружием, а не только защитой, офицер имперских войск смог раздавить то ли детёныша подобного демона, то ли просто мелкую разновидность. У крупных тварей хитин, что логично, успел набрать такую толщину, что пытаться прошибать его доступными нам средствами было столь же бесперспективно, как и долбиться об камень — без специальных приспособлений только время потеряешь. «Эх, сюда бы пулемёт», — с сожалением думал я.
Мы неслись вперёд с такой скоростью и резвостью, что, если б двигались по прямой, уже оказались бы в виду предгорий, уж не меньше. Но увы — метаться нам можно было только в границах облачка, похоже, уже в значительной степени подрастерявшего свою маскирующую силу.
До нужной нам кромки скал оставалось сравнительно недалеко.
В какой-то момент я не выдержал и запустил руку в аптечку. Вынуть нужное мне сумел далеко не сразу, то ли с третьей, то ли с четвёртой попытки, но едва бутылочка тоника оказалась у меня в руках, неизвестно откуда появившийся Ниршав вырвал её у меня из пальцев и припал к горлышку.
— Э! Куда?!
— По старшинству! Я офицер — ты нет.
— Среди нас самая старшая по званию — Аштия.
— Щас глотну — и дам.
— Цыц! — гаркнула госпожа Солор. — Всем хватит! Ниш, отдай!
— Глотну и отдам. Тебе жалко, что ли?
— Хорош препираться! Верни тоник Серту!
— Вот сейчас выпью — и отдам. А ты не командуй. Я не на службе.
— Ты б хоть пробку вынул, умелец, — миролюбиво заметил я и, сочтя, что был отмщён, подуспокоился.
Бутылочка с тоником перекочевала мне в руки. Последней к лекарству приложилась женщина — я удивился, обнаружив, что и она едва держится на ногах.
— Мы отравимся, — весело произнесла Аштия, вытирая губы.
— Да какая разница. Всё равно каюк всем… — сказав это, Ниршав весело подмигнул мне и вернул бутылочку с тоником.
И я запоздало понял, что у него просто слишком уж своеобразный юмор. Юмор, за который в моменты усталости или чрезмерного напряжения хочется прибить.
— Серт, прячь! Прыгаем!
Это уже было похоже не на прыжок, а на падение — уж больно высоко мы смогли забраться. Уже прыгая, я почувствовал: что-то не так. Только приземлившись (не подвернул ногу лишь потому, что давно уже правильно прыгал на рефлексе) и взглядом проследив за падением Ниршава, а потом за тем, как бодро тот вскочил, сперва подумал: «Молодец, повезло». Потом: «Итить, это на кого ж он упал?!»