— Не продолжайте… где это случилось? — Никита не узнал свой глухой сдавленный голос.
— Километрах в 40 к югу отсюда, по основному тракту, потом налево, там указатель на имение. Мы похоронили их под старым вязом во дворе дома, точнее того, что от него осталось.
— Так близко, 40 километров, а я не помог ей, не спас…
— Не надо, молодой человек, не корите себя, вот возьмите, у нас осталось от поездки, Вам сейчас нужнее, — Роман Львович протянул Никите бутылку коньяку, похлопал по плечу.
Тот день практически стерся из памяти молодого человека, он не помнил, как запрягал лошадь, как мчался по дороге, все происходило словно в тумане или скорее во сне. Имение он нашел без труда и старый вяз и четыре могилы с простыми деревянными наскоро сколоченными крестами. Никите никогда не было так больно и страшно и одиноко.
Невольно всплыли в памяти жуткие воспоминания первых дней войны, потеря матери и брата.
Прежде чем отправиться в ряды белых, Никита вернулся домой. Если о Елизавете было кому позаботиться, то его семье мог помочь только он сам. Но Никита приехал слишком поздно, маленькое имение было сожжено дотла. Красные орудовали в той местности с самых первых дней гражданской. Его матушка и брат были убиты, и только преданные слуги горничная и старый лакей своими силами, рискуя вызвать неудовольствие установившейся здесь новой власти, все же похоронили бывших господ. И Никита смог поклониться могиле, поплакать, попросить прощения, что не защитил…
Тогда сквозь его боль все же пробивалась слабая надежда отомстить за родных и найти княжну. За ее образ он держался как за путеводную ниточку. Она не давала потерять голову.
А что теперь? Теперь в душе была абсолютная пустота…За эти более чем полгода войны молодой офицер не раз сталкивался со смертью, видел как гибли однополчане, друзья. Эта грань между жизнью и смертью была такой крошечной, почти неуловимой. Он убивал сам, но пожалуй только теперь понял, что значит потерять последнего близкого человека. Весь мир словно остановился, не волновало больше ничего, кроме…
Уже притупившаяся боль от потери родных и новая за Елизавету перемешивались в сознании, душу плотным кольцом окутала пустота, она съедала все внутри, кроме одной мысли ее больше нет и никогда не будет. Он не увидит необыкновенных глаз, легкой улыбки, не услышит нежный голос, никогда. Так не должно было случиться. «Господи, почему она, почему ты выбрал ее?! Ведь я же мог спасти, если бы только знать…».
Никита плакал, в бессилии пил коньяк, пытаясь заглушить давящую боль в груди, но легче не становилось. Потом пришел сон, а скорее забытье, а потом пришлось возвращаться в лагерь. Он поклялся себе отомстить, это единственное, что молодой человек мог сделать. Его терзала ненависть к красным, к этой войне, жизни, наконец, которая отняла у него самое дорогое — семью и Елизавету.