Те, кто стояли ближе к машине, закивали. В конце концов они поставили пустые кружки на ступеньки крыльца и начали расходиться в разные стороны, ссутулив плечи и опустив голову, но исполненные решимости.
Грили смотрел им вслед.
— Черт побери, Ратлидж, а мне уж показалось, что вы наносите мне удар в спину!
— Они сами должны были захотеть, — ответил Ратлидж. — Заставить их невозможно.
Грили пришлось признать, что приезжий неплохо разбирается в особенностях характера жителей Камберленда и Уэстморленда.
Чавкая по грязи, они снова сели в машину и поехали на следующую ферму, где их ждали спасатели, а оттуда — на еще одну. Только последняя группа отказалась снова пуститься на поиски. Один из мужчин сказал:
— Вы-то не ходили по горам вместе с нами. Ни один человек не выжил бы в такую метель, тем более маленький Робинсон. А мы обыскали каждый дом, каждый сарай, каждую овчарню и каждый камень. Говорю вам, его там нет и никогда не было!
Как оказалось, в данном случае мужчина ошибался.
Он в самом деле искал — но не учел характера женщины, которая не доверяла никому и ничему, кроме самой себя.
Утро уже подходило к концу, когда испуганный мальчик выбежал из комнаты, в которой спал, и ворвался на кухню, где в камине пылал огонь, согревая выстывший за ночь дом. За столом сидела женщина с обветренным лицом и усталыми, запавшими глазами.
Резко остановившись, мальчик посмотрел на нее с таким видом, словно ждал, что она вот-вот превратится в великаншу-людоедку. Женщина тоже смотрела на него. Собака, развалившаяся у очага, тяжело вздохнула с сознанием выполненного долга.
— Проголодался, наверное? Вон на столе каша. Я хромая, придется тебе самому ее взять. А в кувшине овечье молоко. Больше у меня ничего нет.
Мальчик стоял и смотрел на нее, не говоря ни слова.
— Меня зовут Мэгги. Так меня называл отец, хотя мне самой мое имя никогда не нравилось. А тебя как звать?
Мальчик покачал головой. Мэгги пожала плечами:
— Как хочешь. Если проголодался, еда на столе.
Широко раскрытыми, испуганными глазами он осматривал кухню, осторожно пятясь к входной двери.
— Больше здесь никто не живет, если хочешь знать. Кроме нас, здесь только семь овец в овчарне. Но с ними словом не перемолвишься, они не больно разговорчивые. Мне только и удается, что не дать им подохнуть от голода. Отец у меня умер, и его похоронили вон там, на холме. Он сам так хотел. — Не глядя на мальчика, Мэгги зачерпнула каши. — Хоть загоняй овец в хлев, хоть нет, они все равно часто ломают ноги, дурехи несчастные!
Ей показалось, что мальчик задышал ровнее, сердцебиение у него немного успокоилось. Но лицо было еще бледным, и он весь дрожал.