Пьешь воду прямо из ладошек — и чувствуешь себя большим, как Сережа. Сережа всегда пьет воду под краном из ладоней. Они у него большие, настоящие ладони, а когда ладони еще не совсем большие, вода проливается мимо.
— Спасибо, — говорит он тетеньке — доброй вороне и идет дальше.
Но куда идти дальше — Ванечка не знал. Окончательно стемнело, зажглись фонари, людей на площади стало совсем мало. И холодно. Он вернулся в церковь. Там уже никого не было.
«Тут тепло, свечки горят. Везде иконы — такие картины, все из золота. На лицах глаза большие и печальные. Баба Надя объясняла, кто это такие, только я не запомнил. Стены красивые, а пол из камня, холодный. А вот там коврик есть, там можно посидеть и даже поспать. Люди сюда больше не придут, значит, никто не прогонит».
Ванечка заснул, свернувшись в калачик, подтянув колени к подбородку.
Монахиня лет сорока в стареньких кедах, которая пришла навести порядок, погасить свечи и закрыть храм до утра, не сразу заметила мальчика, спящего на коврике у алтаря.
— Ты что тут? Ты чей? — Она растолкала Ванечку, он сел и уставился на нее снизу вверх. — Ты что, потерялся? — спросила монахиня.
— Нет. Я заблудился.
— Пойдем-ка. Не место тут тебе.
Взяла за руку, вывела из церкви, повела в дом неподалеку.
Ванечка не понимал, куда его привела тетенька в черном. Он с любопытством оглядывался по сторонам. А тетенька в черном спорила с другой, постарше себя и построже.
— Мальчик. Ты чей? — спрашивала у Ванечки старшая.
— Мальчик, где твоя мама? — спрашивала младшая.
«Врать нехорошо. Но если сказать этим тетенькам, что мама в Москве, им это не понравится».
— Не знаю…
— Отведи его в милицию, — сказала старшая монахиня.
— Там Алексей сегодня дежурит, — ответила младшая, — он за ним не присмотрит. Вот завтра у Иванушкина смена, Иванушкин — человек надежный.
В конце концов старшая монахиня ушла, а младшая повела Ваню в комнату, дала ему молока с хлебом и уложила на высокую железную кровать. И только тогда спросила:
— Звать-то тебя как?
— Ваня.
— Спи, Ванечка, утро вечера мудренее. Найдем завтра твою маму, а я у храма сейчас похожу-погляжу. Вдруг прибежит.
«Надо, конечно, сказать, что не прибежит, что она меня дома ждет. Но домой сейчас не хочется. Очень спать хочется».
И мальчик уснул. Не зная того, какой переполох вызвало его исчезновение.