Где он, тот заветный пульт?
А привести себя в норму необходимо. Ванечка ни о чем не должен знать. Он очень догадливый, этот мальчонка. Маму свою боготворит… то есть боготворил, Нет-нет, нельзя об этом — в прошедшем времени. Мама — это навсегда.
Сергей подумал о своей матери, и на сердце стало щемяще-тревожно. Ведь и у него, Сергея Грачева, будет однажды такой день, когда придется прощаться навсегда. Но это — когда-нибудь, потом. А для шестилетнего Ванюшки этот день уже наступил.
Мать у Сергея еще не старая, ей всего шестьдесят. Уже шестьдесят. А Кате было еще двадцать шесть.
Нет, Ванечка не должен об этом узнать. Когда-нибудь потом… не сегодня.
Он, Сергей, будет ему улыбаться. Улыбка будет естественной.
Походка — легкой и свободной.
Соберись же, Сергей Грачев. Сыграй эту трудную роль. Отыщи чудодейственный пульт, переключи программу.
«И-у! И-у!» — завизжала совсем рядом сирена. Сергей шарахнулся в сторону. Неужели милиция настигла его?
Но мимо, сверкая синим маячком на крыше, промчался автобус реанимации. Это врачи спешили спасти чью-то жизнь.
А он испугался. Трус, нервный, псих.
И тут что-то включилось у него внутри, будто кто-то нажал кнопку волшебного пульта. В голове зазвучало — задорное, озорное, детское:
Звери задрожали,
В обморок упали.
Волки от испуга
Скушали друг друга.
Бедный крокодил
Жабу проглотил.
А слониха, вся дрожа,
Так и села на ежа.
Вот он, ключ. Сергей, кажется, нашел его. Абсурдная детская сказка, «Тараканище», была у них с Ванечкой своеобразным паролем.
Книжку Чуковского с яркими картинками подарила сыну Катя. Мальчик был в восторге.
— Дядя Сережа! — кричал он, захлебываясь. — Смотри, смотри, тут про тебя!
— Ну вот, здрасте-пожалуйста, — развел руками Сергей. — Почему это про меня?
— Про тебя, про тебя! Почитай сам!
— Любопытно, — сказал Сергей и взял книжку. — Где же это?
— Да вот же! — Ваня ткнул пальцем в страницу:
Вдруг из подворотни
Страшный великан,
Рыжий и усатый Та-ра-кан!
Таракан, Таракан,
Тараканище!
— Ну ты даешь, друг мой Иван. — Сергей был несколько уязвлен. — Я что, насекомое? Почему ты решил, что это обо мне?
— Ты же усатый?
— Ну.
— А тут про усатого.
— Погоди-погоди. Давай-ка разберемся. По-моему, тут говорится как раз о тебе. Прочти вот это слово.
— Рыжий.
— А кто из нас рыжий? Я, что ли?
— Я рыжий, я! — обрадовался Ванюшка. — Ура! Это про нас с тобой. Вместе. Мама! Мама! Рыжий и усатый! Эта новая книжка — про нас с Сережей!
Катя хохотала до упаду, а потом так и стала называть их — рыжий и усатый. А иногда еще короче:
— Эй, тараканы, обедать.
И было это совсем не обидно, а, наоборот, весело.