— Что же вы молчите? — сказала она. — Неужели… Боже, что я скажу Кате!
«Так. Она знакома с Семеновой, но еще не знает, что та убита. Однако ей откуда-то известно, что Грачева ищут. Значит, он заезжал сюда и что-то ей наплел. Интересно, что? И, видимо, должен был зайти сюда еще раз — за пирогами».
Что ж, нужно брать быка за рога. И Дементьев спросил в упор:
— Когда Сергей собирался заехать к вам снова?
— В понедельник.
«Логично. Все сходится. Машину он тоже оставлял у Дударенко до понедельника. Но если так, почему пироги мать пекла заранее, за два дня? Ведь сегодня только суббота. Они за двое суток подсохнут. Тут что-то не так. Не сходится. Однако не похоже, чтобы эта женщина темнила…»
— Скажите прямо, Надежда Егоровна: вам известно, где он сейчас?
Глаза ее наполнились ужасом. Побелевшие губы еле слушались.
— Он такой маленький…
Следователю на секунду стало страшно: «Вот оно какое, материнское сумасшествие. Не вынесла удара, а ведь она, кажется, далеко не все знает о злодеяниях сына. Видимо, он ей и теперь кажется младенцем».
— Такой рыженький, — выдохнула Надежда Егоровна.
— Постойте… Кто это — маленький, рыженький?
— Да Ванечка же. Кто ж еще?
«Ванечка… Что-то знакомое. Рыженький? Ну конечно: сын убитой», — Дементьев вспомнил мальчонку с цветной фотографии с обезьянкой на плече.
— Ванечка Семенов?
— Ну да.
— Он что, был у вас? И где он? Исчез?
— А я о нем толкую. Хотела накормить пирожками, дрожжи завела, пойди, говорю, погуляй полчасика в саду. Пока управилась — ни в саду нет, нигде. Так вы его не нашли?
Она вдруг глянула на Дементьева строго, точно учительница на провинившегося ученика.
— Так что ж вы расселись? Идите! Ищите!
— Мальчика мы обязательно найдем, — заверил Геннадий. — Только вы опишите его поточнее. Примета первая: рыжий. Дальше?
— Курточка у него такая особенная. Большая мышь на спине. Из мультфильма.
— Микки-Маус?
— Он. Глаза у Ванечки — голубенькие, ясные такие, большие. И веснушки даже сейчас, осенью. Росточку он, — она приложила руку к бедру, — вот такого. Еще… больше не знаю, что и сказать. Стихи любит. Чуковского.
«А что, если… — догадка посетила следователя, у него даже дыхание перехватило. — А что, если преступник забрал мальчика заложником? Поэтому и собственную мать обманул, обвел вокруг пальца. Рассчитывал сбежать в понедельник, а пришлось сматывать удочки раньше. Подстерег ребенка в собственном саду… Но если машину под Звенигородом разбил все-таки Грачев, то ребенок… Что стало с ребенком? Не исключено, что на счету преступника теперь не две, а три жизни, и одна из них — детская. Нет, не будем впадать в панику. Действовать нужно так, будто Ваня Семенов жив и здоров. И, не откладывая, объявить розыск».