Когда Анастасія взглянула въ таинственный свертокъ, она была непріятно поражена, увидѣвъ, что чека была только въ пять фунтовъ.
Мы смотрѣли, какъ новобрачные благополучно уѣхали; джентльмены смотрѣли имъ вслѣдъ, стоя въ дверяхъ и помахивая салфетками, — дамы, красиво сгруппировавшись на балконѣ, неистово посылали руками поцалуи. Мистриссъ Икль въ дорожномъ нарядѣ была восхитительна; а мистеръ Икль произвелъ на всѣхъ впечатлѣніе своимъ шотландскимъ костюмомъ. Уличный кэбъ, нагруженный снаружи и свнутри багажемъ, слѣдовалъ за новобрачными. Разумѣется, для счастія, вслѣдъ на новобрачными, брошенъ былъ старый башмакъ, который, попавъ на огромную, какъ барабанъ, коробку, имѣлъ честь сопровождать счастливую чету до самой станціи желѣзной дороги.
Я потомъ узналъ, что по пути чрезъ городъ новобрачные не дозволили себѣ отвести душу въ разговорныхъ изліяніяхъ. Они были совершенно поглощены созерцаніемъ своего счастія и другъ друга. Они сидѣли рука-объ-руку, не сводя одинъ съ другаго восторженныхъ взоровъ, — развѣ только для того, чтобъ мигнуть.
Когда Долли испускалъ слабое стенаніе, Анастасія отвѣчала ему сдержаннымъ вздохомъ; она знала, что это стенаніе значитъ «я тебя обожаю», а онъ переводилъ ея вздохъ словами: «о, радость моя!»
Только когда экипажъ достигъ Чипсайда, шумъ и суматоха грубой черни заставили влюбленныхъ очнуться отъ небесныхъ восторговъ и напомнили имъ, что они все-таки смертные. Безпрестанныя остановки и постоянные толчеи низвели ихъ съ вершины блаженства на землю.
Бѣгая по платформѣ вокзала, мистеръ Икль уже не былъ прежнимъ застѣнчивымъ Долли, но гордымъ, повелительнымъ, крикливымъ джентльменомъ, который распоряжался носильщиками, точно будто бы они были у него на жалованьѣ, и вызывающимъ взоромъ смотрѣлъ на каждаго встрѣчнаго. «Куда вы положили ящики моей жены?» кричалъ онъ, «смотрите! Эй! осторожнѣе съ картонками моей жены!» гремѣлъ онъ. «Уложенъ багажъ моей жены?» гнѣвно спрашивалъ онъ.
Онъ рѣшился дать знать всѣмъ и каждому, что онъ женатъ, и совершенно успѣлъ въ этомъ; едва они сѣли въ экипажъ, какъ носильщикъ, просунувъ голову въ окно, заявилъ ему, что «желалъ бы выпить за здоровье новобрачной, ваша милость».
Вслѣдъ за тѣмъ караульный пришелъ посмотрѣть ихъ билеты и пожелалъ новобрачному счастья на всю жизнь, «а также и прекрасной лэди». Еще три носильщика сильно желали осушить кубокъ въ честь прекрасной Анастасіи, но это прелестное созданіе такъ гнѣвно вскричало: «какъ вы смѣете; мужики! прочь» что безстыдные парни удалились въ смущеніи.
Не бывало другого путешествія болѣе сантиментальнаго, какъ путешествіе этихъ двухъ существъ, спѣшившихъ въ Дувръ. Какъ только Анастасія дѣлала движеніе, Адольфъ съ тревогой вскакивалъ съ мѣста; если ему случалось чихать, она уже была подлѣ и поддерживала его. Когда утреннее возбужденіе улеглось, Анастасія почувствовала сильное желаніе сомкнуть глаза.