Долли любилъ видѣть ее въ браслетахъ.
— О, дорогая, надѣньте, задумчиво отозвался онъ: — тѣ золотые браслеты, которые я видѣлъ на вашихъ прелестныхъ ручкахъ въ первое наше свиданіе!
— О, злой лукавецъ, воскликнула Анистасія: — будто я вамъ не говорила, что эти браслеты также мамашины!
Господи помилуй! мысленно воскликнулъ удивленный супругъ съ досадой: отчего это все принадлежало мамашѣ?
Но всякая досада исчезла, когда очаровательная мистриссъ Икль сѣла за завтракъ, восхитительно одѣтая въ платье нѣжно-лиловаго цвѣта, которое сидѣло на ней очень ловко и чрезвычайно шло къ ея прекрасной фигурѣ. Она такъ граціозно распоряжалась завтракомъ, что онъ выпилъ цѣлыхъ три чашки.
Послѣ завтрака, карета была нанята, ящики уложены; булоньскій пароходъ уже сильно звонилъ въ призывный колоколъ, а надо было еще благодарить учтиваго германца, уплатить по счету и присмотрѣть за багажемъ. Долли былъ командированъ внизъ для изъявленія признательности великодушному чужеземцу, а Анастасія въ это время сдавала сундуки. Долли вручилъ свою карточку слугѣ, изъявилъ желаніе видѣть г. Грунтца, и сталъ бродить по залѣ, въ ожиданіи отвѣта.
Между тѣмъ, слуги, цѣлое утро ожидавшіе случая поймать новобрачнаго, сейчасъ замѣтили, что благопріятная минута наступила. Съ быстротой молніи по всему дому пролетѣла вѣсть, что новобрачный ходитъ одинъ въ залѣ. Они всѣ начали собираться вокругъ несчастнаго Долли, набѣгая по лѣстницѣ изъ кухни, спускаясь по той же лѣстницѣ изъ спаленъ, выбѣгая изъ конюшенъ и флигелей: тутъ явились лакеи, горничныя, швейцары, чистильщики сапоговъ, повара, даже кучеръ. Они окружили его такъ, что не было никакой возможности ускользнуть. «Долго здравствовать новобрачной, сэръ», кричалъ одинъ; «надо бы выпить за ея здоровье, ваша честь!», говорилъ другой; «дай Богъ счастія и благополучія и дома, и въ чужихъ краяхъ», торжественно пѣлъ третій.
Новобрачному оставалось только улыбаться и сунуть соверенъ въ ближайшую руку. Но это не усмирило жадныхъ доброжелателей.
— Намъ изъ этого ничего не достанется, ваша честь, замѣтили чистильщики сапоговъ.
— Велите ему сейчасъ раздѣлить этотъ соверенъ! сказала горничная.
Былъ раздѣленъ и второй соверенъ, за вторимъ — третій, и невозможно сказать, сколько пришлось бы ихъ пожертвовать, — еслибы неустрашимая Анастасія, сходя съ лѣстницы, не замѣтила алчныхъ грабителей; она бросилась въ толпу и избавила своего ягненка отъ гибели.
— Выпить! Я вамъ дамъ выпить, вскричала негодующая лэди.
— Они такіе ненасытные! прибавилъ Долли съ отвращеніемъ.
Пока Анастасія вела разсчеты съ хозяйкой гостиницы, къ ея супругу подошелъ, кланяясь и улыбаясь, осанистый, увѣсистый джентльменъ, съ большими ушами, въ золотыхъ очкахъ, во фракѣ, плотно обхватывавшемъ его талію, и въ короткомъ атласномъ жилетѣ. Это былъ, очевидно, геръ Грунтцъ. Онъ протянулъ свою широкую ладонь и пальцы его охватили крошечную ручку Долли такъ легко, какъ бы это была рукоятка перочиннаго ножика.