– Почему так думаешь? – напрягся Рык.
– Понимаешь, после смерти человека, как правило, его родственники еще долго, а иногда и до конца жизни, живут в состоянии стресса, – сопоставляя все факты, стал рассуждать Матвей. – А если речь идет о детях, то это просто вечная боль…
– Хочешь сказать, они сами, – Рык не договорил.
– Нет, ты что? – Матвей замотал головой. – Таким способом уходить из жизни – безумие. Да и вообще, – Матвей пожал плечами, – им было ради кого жить. Сам говоришь, внук остался. Просто мысли с утра до вечера заняты одним и тем же. Человек становится рассеянным, забывчивым. Вот что-то и оставили включенным…
– Ты сможешь это проверить? – Рык испытующе уставился ему в глаза.
– А куда же я денусь? – развел руками Матвей. – Только хотелось бы с братом Ткача самому пообщаться.
– Я передам, – Рык встал. – Они сейчас в области. Решают вопрос усыновления.
– В смысле? – не сразу понял, о чем речь, Матвей.
– Племянника, – уточнил Рык. – Сына Ткача хотят забрать.
– Но так это дело не одного дня, – удивился Матвей.
– Они пока собираются найти, где он. Ведь никто ничего не знает…
* * *
За полчаса езды по запруженным машинами улицам Колган изрядно понервничал. Он не любил быть в качестве пассажира. А если за рулем была женщина, это тяготило его вдвойне. Нет, Васильева водила машину неплохо, однако Колган не любил от кого-то зависеть. Ему как никому известно, как хрупка человеческая жизнь и как тонка грань между ней и смертью.
Колгана охватывало беспокойство, когда она перестраивалась из ряда в ряд, обгоняла попутные машины, выезжала на полосу, рядом с которой была полоса встречного движения. Он напрягал ноги, когда Васильева на мгновенье позже, чем ему казалось, начинала тормозить перед препятствием. Колган стал ловить себя на мысли, что с каждым разом эти чувства острее. Он не мог понять, что это: признак трусости или развившаяся осторожность?
Наконец Ирина Станиславовна свернула на стоянку и медленно покатила между рядами машин, ища свободное место.
– Вот «бэха» выезжает! – воскликнул Колган, подавшись в направлении выезжавшего «БМВ».
Копившийся доро́гой страх вдруг вырвался наружу странным облегченьем.
– Господи! – вздрогнула Васильева. – Ты зачем пугаешь?
– Это у тебя нервы, – констатировал он и откинулся на спинку кожаного сиденья.
Ирина Станиславовна въехала на освободившееся место, заглушила двигатель и посмотрела на Колгана:
– Когда пойдешь?
– А она точно уже здесь? – он наклонился и посмотрел на переливающуюся зелеными огнями вывеску.
– Точнее некуда. – Васильева отстегнула ремень и показала назад: – Видишь, красного цвета «Мазда»?