— Чем скорее я оставлю этот мир, тем лучше, Баррет, — с горечью сказала леди Трессилиан. — Я в нем уже никого и ничего не понимаю.
— Ах, не говорите так, миледи, вы просто устали.
— Да, я устала. Убери с ног это пуховое одеяло и принеси мне порцию моего тоника.
— Это все приезд миссис Стрэндж вас так расстроил. Приятная леди, но уж вот кому бы тоник не повредил, так это ей. Нездоровый у нее вид. И всегда смотрит так, будто видит то, чего другие не видят. Но уж характера ей не занимать. Все время заставляет вас чувствовать ее, если можно так выразиться.
— Очень верное замечание, Баррет, — согласилась леди Трессилиан. — Да, очень верное.
— Таких, как она, забыть нелегко, уж поверьте. Интересно, мистер Невил часто о ней вспоминает? Новая миссис Стрэндж, конечно, очень красива — тут уж ничего не скажешь, но мисс Одри, ее-то будешь помнить всегда.
Неожиданно леди Трессилиан фыркнула и сказала:
— Невил совершил большую глупость, когда захотел свести этих женщин вместе. Он же первый об этом и пожалеет!
Томас Ройд, с неизменной трубкой во рту, наблюдал, как проворный малайский мальчишка ловко укладывает его вещи. Время от времени он поднимал глаза и обводил взглядом плантации. Может быть, целых полгода он не увидит этой картины, к которой так привык за последние семь лет.
Странно будет опять оказаться в Англии.
В комнату заглянул Аллен Дрейк, его партнер.
— Привет, Томас, ну как, подвигается?
— Уже все готово.
— Пойдем выпьем перед дорогой, счастливый ты черт. Меня кругом изглодала зависть.
Томас Ройд не спеша вышел из спальни и присоединился к другу. Он не заговорил, ибо был человеком чрезвычайно экономным на слова. Его друзья научились понимать его по характеру молчания.
Томас был довольно плотного сложения. Внимательные глаза задумчиво смотрели с бесхитростного неулыбчивого лица. Передвигался он немного боком, по-крабьи: когда-то во время землетрясения его прижало дверью. Отсюда и пошло его прозвище — Краб-отшельник. После того случая он не совсем свободно владел правой рукой и плечом. В сочетании с неестественной механической походкой это производило впечатление робости и неуклюжести, тогда как на самом деле он почти никогда не испытывал этих чувств.
Аллен Дрейк смешал два коктейля.
— Ну давай, — сказал он, поднимая бокал. — Удачной охоты!
Ройд произнес что-то, что прозвучало как «у-хум». Дрейк взглянул на него с любопытством.
— Невозмутим, как всегда, — заметил он. — Не понимаю, как это тебе удается. Сколько ты уже не был дома?
— Семь лет, почти восемь.
— Порядочно. Удивляюсь, как ты тут окончательно не отуземился.