— В самом деле, Томас, ваш приезд в это время для нас просто дар небес. Все так запуталось, и человек посторонний — хотя бы отчасти посторонний — как раз мог бы нам помочь.
— А в чем дело?
Его слова, как всегда, прозвучали бесстрастно, почти лениво. Будто он задал вопрос больше из вежливости, нежели из желания действительно узнать что-нибудь. Именно эта его манера подействовала на Мэри успокаивающе. Ей ужасно хотелось выговориться, но она не стала бы откровенничать с человеком, который проявил бы к этому делу слишком большой интерес.
Она продолжала:
— Видите ли, мы очутились в трудном положении. Вы, наверное, знаете, что Одри сейчас у нас?
Она выжидательно замолчала. Томас Ройд кивнул.
— И Невил со своей женой тоже.
Брови Томаса поползли вверх. После минутного молчания он проговорил:
— Как-то неловко все, а?
— Именно. Это была идея Невила.
Томас Ройд ничего не ответил, но, словно ощущая недоверие, исходящее от него, Мэри с нажимом повторила:
— Это все Невил придумал.
— Зачем?
Она воздела руки, на мгновение выпустив руль.
— Ну теперь, видимо, так принято поступать в подобных ситуациях: все всё понимают, все со всеми большие друзья. Вот так. Только, знаете, мне вовсе не кажется, что все идет гладко.
— Может и не пойти, — согласился Ройд и добавил:
— А что из себя представляет новая жена?
— Кэй? Красива, конечно. Даже очень красива. И совсем еще молода.
— Невил очень ее любит?
— О да. Они всего лишь год как поженились.
Томас Ройд повернул голову и внимательно взглянул на свою спутницу. Его губы растянулись в полуулыбке. Мэри торопливо добавила:
— Я совсем не то хотела сказать…
— Полноте, Мэри. Я думаю, как раз то самое.
— Что ж, сразу бросается в глаза, что между ними мало общего. Их друзья, например, — она умолкла.
— Он ведь, кажется, познакомился с ней на Ривьере. Я об этом почти ничего не знаю. Только основные факты, о которых мне написала родительница.
— Да, впервые они встретились в Каннах. Невил увлекся, но, я полагаю, он увлекался и раньше — вполне безобидно, конечно. Я по-прежнему убеждена, что, будь он предоставлен самому себе, ничего бы и не произошло. Вы знаете, он все-таки любил Одри.
Томас кивнул.
— Я не думаю, — продолжала Мэри, — что он хотел разрушать этот брак, даже уверена, что не хотел. Но Кэй была настроена чрезвычайно решительно. Она не успокоилась, пока не вынудила его оставить жену — а что же еще остается мужчине в подобных обстоятельствах? Такое преследование, конечно, льстит его самолюбию.
— Выходит, она влюблена в него по уши.
— Думаю, что могло быть и так.
В ее голосе явственно слышалось сомнение. Снова заметив на себе его испытующий взгляд, она вспыхнула.