На сей раз мне удалось упомянуть о записке, совсем не покраснев.
— Если бы вами руководил я… — нерешительно произнес он.
— Не думаю, что получится, — заявила я чистосердечно. — Но послушать не вредно.
— Вы всегда делаете то, что хотите, мисс Беддингфелд?
— Обычно да, — осторожно ответила я. Кому-нибудь другому я сказала бы: «Всегда».
— Мне жаль вашего мужа, — неожиданно сказал он.
— Не стоит жалеть его, — парировала я. — Я и не подумаю выйти замуж, если безумно не полюблю. А женщине, разумеется, ничто не доставляет такого удовольствия, как делать все то, что ей не нравится, ради того, кто ей действительно нравится. И чем она своевольнее, тем большее удовольствие она получает.
— Боюсь, я не согласен с вами. Ответственность, как правило, лежит на другом. — Он говорил с мягкой усмешкой.
— Вот именно, — с жаром воскликнула я. — Именно в этом причина такого большого количества несчастных браков. Во всем виноваты мужчины. Они или уступают своим женам — тогда жены презирают их, — или проявляют крайний эгоизм, настаивая только на своем, и никогда не говоря «спасибо». Счастливые мужья заставляют своих жен делать то, что им нужно, а потом страшно шумно начинают заботиться о них в благодарность за это. Женщины любят подчиняться, но не выносят, когда их жертвы не получают должной оценки. Мужчины, со своей стороны, не ценят по-настоящему женщин, которые всегда внимательны к ним. Когда я выйду замуж, то буду дьяволицей, но время от времени, когда мой муж будет меньше всего ждать, я буду показывать ему, каким совершенным ангелочком могу быть! Гарри от души расхохотался.
— Вы будете жить, как кошка с собакой!
— Влюбленные всегда воюют, — подтвердила я. — Потому что не понимают друг друга. А когда они уже начинают понимать, они уже больше не любят.
— Обратное тоже соответствует истине? Те, кто воюет друг с другом, всегда влюбленные?
— Я.., я не знаю, — сказала я, на мгновение сконфузившись.
Он отвернулся к очагу.
— Хотите еще супу? — спросил он как бы между прочим.
— Да, пожалуйста. Я так голодна, что съела бы и гиппопотама.
— Очень хорошо.
Он занялся огнем, я наблюдала.
— Когда я смогу вставать, я буду вам готовить, — пообещала я.
— Вы вряд ли что-нибудь смыслите в готовке.
— Я умею разогревать консервы не хуже вас, — возразила я, показав на выстроенные на камине в ряд банки.
— Сдаюсь, — сказал он и засмеялся.
Когда он смеялся, лицо его совершенно менялось, становилось мальчишеским, счастливым — совсем другой человек.
Я с удовольствием поела супу. За едой я напомнила, что он, в конце концов, так и не дал мне совета.