Мою просьбу поняли не сразу, так как я нечаянно зашла в отдел потерянных зонтиков, но в конечном счете меня провели в небольшую комнату и представили инспектору сыскной полиции Медоузу.
Инспектор Медоуз был маленьким рыжеватым человечком, обладавшим, на мой взгляд, на редкость раздражающими манерами. Его помощник, также в штатском, скромно сидел в углу.
— Доброе утро, — произнесла я взволнованно.
— Доброе утро. Не присядете ли вы? Насколько я понимаю, у вас есть некая информация, которая, по вашему мнению, может нам пригодиться.
Его тон означал, что подобное в высшей степени маловероятно. Я почувствовала, что начинаю злиться.
— Вы, разумеется, знаете о человеке, погибшем в подземке? О том, у которого в кармане нашли ордер на осмотр того дома в Марлоу.
— А-а, — произнес инспектор. — Вы та самая мисс Беддингфелд, которая давала показания на дознании. Конечно, у него был в кармане ордер! У многих других людей также могли быть такие ордера — только они не оказались убитыми.
Я собралась с силами.
— Вы не считаете странным, что у этого человека в кармане не было билета?
— Ничего нет проще, чем потерять билет. Со мной это случалось.
— И не было денег.
— У него было немного мелочи.
— Но не было бумажника.
— Некоторые мужчины совсем не носят с собой бумажник.
Я попробовала зайти с другой стороны.
— Вы не считаете странным, что доктор потом так и не объявился?
— Занятой медик очень часто совсем не читает газет. Он, вероятно, вовсе забыл об этом случае.
— Я понимаю, инспектор, вы полны решимости ничего не признавать странным, — сказала я с издевкой.
— Я склонен думать, что вам слишком полюбилось это слово, мисс Беддингфелд. Молодые леди романтичны, я знаю — им нравятся тайны и все такое. Но поскольку я человек дела…
Я поняла намек и встала.
Человек в углу тихо произнес: «Может быть, молодая леди поделится с нами собственными соображениями по этому поводу, инспектор?»
Тот довольно легко согласился.
«Хорошо, говорите, мисс Беддингфелд, не обижайтесь. Вы только задавали вопросы и делали намеки. Скажите прямо, что у вас на уме».
Во мне боролись оскорбленное достоинство и переполнявшее меня желание поделиться своими соображениями. В конце концов победило последнее.
— На дознании вы выразили уверенность, что это не было самоубийство?
— Да, я совершенно убеждена. Человек испугался. Кто напугал его? Во всяком случае, не я. Но кто-то, кого он узнал, должно быть, шел по платформе в нашу сторону.
— Вы никого не видели?
— Нет, — призналась я. — Я не оборачивалась. Потом, как только тело подняли с путей, вперед вышел человек, чтобы осмотреть его, заявив, что он доктор.