— Ну и подождешь, ничего с тобой не случится, — буркнул Джилл.
Ничего с тобой не случится…
Эта фаза будто повисла в воздухе, мгновенно превратив атмосферу столовой в подобие горячего вязкого киселя — во всяком случае, для Бекки. Ей стало трудно дышать и одновременно ее бросило в жар. Оскорбленной — вот как она себя чувствовала. И хуже всего, что исходило это от ее возлюбленного.
Бекки покосилась на Джилла. Странно, тот же самый человек, но воспринимается совсем иначе. Лицо как будто стало жестче, взгляд похолодел, даже губы — которые она так любила целовать! — словно отвердели.
— Что ты имеешь в виду? — сухо произнесла Бекки.
Джилл слегка хлопнул ладонью по столу.
— Солнышко, ведь ты сама все прекрасно понимаешь! У тебя свадьба на носу, а ты едешь куда-то неизвестно зачем…
— Известно и куда, и зачем! — возразила Бекки.
Но Джилл продолжил:
— Вместо того чтобы готовиться к такому важному дню. Любая другая девушка на твоем месте только о предстоящем бракосочетании и думала бы!
Бекки отодвинула тарелку с недоеденным десертом.
— Я не любая. Я художник. Помнишь это?
— Разумеется, — медленно произнес Джилл. — Но, кроме того, я помню, что в Барнсмуре живет этот твой агент… как его…
— Денни? — Бекки насторожилась. — Нет, это его мать там живет.
— Но ведь он бывает в Барнсмуре?
— Ну, иногда наведывается…
— Значит, и во время твоего приезда он может оказаться там!
— Не обязательно, — качнула она головой. — С тем же успехом Денни может быть и в Лондоне.
Джилл скрипнул зубами.
— Не спорь. Я не хочу, чтобы ты ехала, и все!
— Но почему?!
Он мрачно воззрился на нее через стол.
— Не хочу рисковать.
В этот раз Бекки тоже не сразу поняла, в чем дело, но сейчас ее озарило: снова ревность!
Да что же это такое…
Внутри у Бекки все вскипело, однако ей удалось взять себя в руки. Вздохнув глубже, она произнесла:
— Послушай, милый, успокойся. Ты абсолютно ничем не рискуешь. И совсем не потому, что Денни вряд ли окажется сейчас в Барнсмуре, а потому что я тебя люблю!
Однако у Джилла не так-то просто было выбить почву из-под ног.
— Если любишь, останешься здесь, со мной, — безапелляционно заявил он.
Этого Бекки не смогла стерпеть.
— Знаешь что?! — воскликнула она, решительно поднимаясь из-за стола. — Это нечестно! Ты меня шантажируешь. Используешь против меня мою же любовь!
— Дорогая… — начал было Джилл, но Бекки уже не слушала.
— Все, я ухожу к себе. И не приходи ко мне ночью!
В тот день они впервые после объяснения в любви легли спать порознь. Бекки отправилась в комнату, где ее изначально поселила Айрин и где по-прежнему находились все необходимые для рисования вещи, включая мольберт и прочее. Эта комната сейчас играла роль не столько спальни, сколько студии. Спала же Бекки в комнате Джилла.