Сару Спарроу вырастили Хатауэй, но, когда ей исполнилось тринадцать, она открыла ящик стола, где хранились вещи ее матери. Она услышала зов Ребекки так же ясно, как когда-то его услышал ее дед. Она оглядела дом Хатауэев и вспомнила, что ей здесь не место. Сара убежала, за ней отправился Хатауэй — все-таки родная внучка, — но стоило ему приблизиться к озеру, как он вновь услышал голос Ребекки. Впрочем, он никогда не переставал его слышать, просто тот со временем начал звучать тише. Теперь же он гремел во всю мощь. Возможно, именно этот голос испугал его лошадь, которая понесла с того самого места, где сейчас сидела Стелла и где ничего не росло, где до сих пор летали тучи комаров и небо обрушивалось на землю голубыми волнами. Стелла отложила в сторону диссертацию Мэтта; стало слишком темно, чтобы читать, да и в любом случае она почти закончила. Теперь, когда она узнала о том, что случилось, ей захотелось оставить работу дяди у себя. С какой стати делиться с городом, который все это совершил? Стелла собрала вещи и направилась к аллее Дохлой Лошади. Листва шелестела на ветру, звенели пустые камыши, словно колокольчики. Аллея была погружена в темные тени, и, хотя мать Стеллы и бабушка находились всего в каких-то пятистах ярдах, в большом старом доме, здесь было одиноко. Стелла думала о Ребекке в хлюпающих кровью ботинках. Она думала о Саре, которую вырастила женщина, презиравшая девочку. Она думала о лошади, которая помчалась сломя голову по берегу, а потом и по воде, пока не провалилась где-то в самом центре водоема, по утверждениям людей, бездонного.
Она с облегчением свернула на мощеную дорогу Локхарт-авеню. Вскоре Стелла услышала шум машины, освещавшей дорогу включенными фарами. Стелла посторонилась, едва не угодив в заросли крапивы, которая наверняка обожгла бы ее даже через джинсы, выкрашенные Джулиет в черный цвет. Она так быстро отскочила в сторону, что у нее загудела голова и заколотилось сердце. Машина тем временем остановилась.
— Эй, там. Подвезти?
Стелла заморгала. Все, что она увидела, — тень за рулем. Она вспомнила о женщине из ресторана в Бостоне, о том, как та умерла, и сердце заколотилось еще сильнее. В этом мире нужно быть осторожной. Особенно к тому, что само плывет в руки.
— Я не кусаюсь, — заверил ее водитель.
Стелла узнала машину: это был мини-грузовичок, развозивший пиццу. Потом она узнала и водителя.
— Вы чуть меня не переехали, — сказала Стелла, испытывая облегчение оттого, что за рулем сидел знакомый.
Тут она увидела, какая судьба ждет разносчика: одним туманным летним днем где-то в Мэне он попадет в дорожную аварию. Нет, она ни за что не сядет к нему в машину. Даже если бы от этого зависела ее жизнь.