Он бы и заорал, но на крик не осталось сил. Сил хватило лишь на то, чтобы сидеть на бетонных плитах набережной и улыбаться…
Тина заподозрила неладное, когда Ян вдруг решил прогуляться по мосту Святого Михаила. Сердце сжалось от недоброго предчувствия, по позвоночнику пробежала дрожь. Нет, он этого не сделает, он очень рассудительный и здравомыслящий, гораздо более здравомыслящий, чем она.
А Ян решился! Наплевал на свой рационализм и на ее страх, захотел поспорить с судьбой. Господи, зачем?! У него же все есть, он молод, здоров, богат. Зачем этот неоправданный риск?..
Он решился, и она не смогла его остановить, не нашла нужных слов, не нашла в себе смелости подойти к перилам моста. А он разжал пальцы, вскинул руки, как для полета, и шагнул в пустоту…
Тина закричала, громыхнуло, черное небо перечертила ослепительная-белая молния, хлынул дождь — апокалипсис начался…
Она, задыхаясь, бежала по набережной, на мгновение останавливалась, всматривалась, вслушивалась в зыбкую темноту и снова бежала. Высокие каблуки мешали, она сбросила туфли на бегу, дальше помчалась босиком. Правую ступню что-то больно кольнуло. Ерунда! Только бы успеть, только бы найти его…
Тина попробовала кричать, звать Яна, но что-то случилось с ее голосом, кричать не получалось. И этот гром…
Сколько она уже пробежала? Пятьсот метров, километр? Он должен был уже выплыть, выбраться на берег, а его все нет…
Впереди в пелене дождя показался черный силуэт.
— Ян?! — Отчаяние придало ей сил, выпустило голос на волю. — Ян!!!
— Пташка! — С его голосом тоже что-то творилось, если бы он не назвал ее Пташкой, она бы его не узнала. — Пташка, я здесь…
Тина замерла, первое, что она почувствовала, это облегчение, такое невероятное и такое сильное, что задрожали коленки. Ян выплыл, он жив, и он ее не бросил! Спасибо тебе, Господи! Но почти сразу же, не дав опомниться и отдышаться, Тину захлестнула слепая ярость.
Как он мог?! Как он только посмел поступить с ней так жестоко?! Она же его просила, умоляла, а он взял и прыгнул. И утащил с собой в Сену ее бедную душу. Она целую вечность была без души. А это так страшно…
— Пташка?! — тонкий, едва различимый силуэт замер в нескольких метрах от него. Ян слышал частое, сбивчивое дыхание. Бежала. Пока он плыл, она бежала вслед за ним по набережной. — Пташка, я здесь!
Она шагнула навстречу, точно материализовалась из пронизанной дождем и электричеством темноты.
— Ненавижу тебя! — Она швырнула ему под ноги его туфли, развернулась, чтобы уйти.
Ян поймал ее в самый последний момент, ухватил за тонкое запястье, прижал ее горячее, извивающееся тело к своему мокрому и уставшему, нашел ее губы.