— А веревка где?
Какого ответа я добивался? «А, по веревке я влезла в окно к моему затраханному мужу. Когда я покончила с ним, веревку я выбросила. Прибежала домой и залезла в постель». Она сказала только:
— Бог в деталях. — И, торжественно простирая ко мне руки: — Больше ничего плохого с нами не случится, милый! Теперь я могу быть спокойна, никто не проникнет в наш секрет.
— Господи боже! — Я кивком указал на поедающего сосиску брата. — Он же крепко спал. Он все время был здесь.
— Не так-то легко это доказать. Но к чему открывать банку с червями? — продолжала она. — Мне-то уж совсем ни к чему.
То ли вздох, то ли смех вырвался у меня, бессмысленный, я не верил собственным ушам.
— Милый, я же не собираюсь пускать это в ход. Ты ведешь себя так, словно я хочу донести. Вовсе нет.
— И что, по-твоему, я должен теперь делать?
— Мы могли бы поехать все вместе во Францию, на юг. Мы будем счастливы. И Хью там понравится. Ты же знаешь, ему понравится.
Хью прихлебывал чай. Кто поймет, что он разобрал, о чем догадывался?
Обойдя вокруг стола, Марлена остановилась прямо передо мной. Даже на каблуках девятью дюймами ниже меня.
— Меня вполне устраивает Австралия. На что мне сдалась Франция?
Я почувствовал ласковое прикосновение к своей руке, заглянул в ее глаза и в мерцании радужной оболочки вокруг ее зрачков, этих скал посреди океана, скопления облаков, разглядел дверь в иной, странный, запутанный, блядь, мир.
Тогда-то я и струхнул.
— Значит, нет? — спросила она.
Я и пошевелиться не мог.
— Мясник, я люблю тебя.
Меня пробила дрожь.
Она покачала головой, глаза набухли крупными слезами.
— Что бы ты ни вообразил, это неправда, я докажу!
— Не надо.
— Ты — великий художник.
— Я убью тебя.
Она дернулась, но потом потянулась рукой к моей ледяной щеке.
— Я буду заботиться о тебе, — сулила она. — Буду приносить тебе завтрак в постель. Добьюсь, чтобы твои картины увидели во всем мире, всюду, где ты пожелаешь. Когда ты станешь старым и больным, я буду ухаживать за тобой.
— Ты лжешь.
— Сейчас я не лгу, милый! — Привстав на цыпочки, Марлена Лейбовиц поцеловала меня в щеку.
— Я всего лишь устранила техническую проблему, — сказала она. Выждала, словно я мог чудом переменить свое решение и со вздохом спрятала отчет о вскрытии в свою сумочку.
— Ты никогда не найдешь такую, как я.
И снова дожидалась моего ответа, а Хью яростно уставился в свою чашку.
— Нет? — повторила она.
— Нет, — повторил я.
Она скрылась за дверью, не промолвив больше ни слова. Кто знает, куда она пошла? Мы с Хью на следующее утро вылетели из аэропорта Кеннеди.