Цыганка поднялась с земли и, не отвечая прямо на поставленный вопрос, засмеялась.
— О чем говоришь? Не обижу, хорошая. Продуктов много. Дам хлеба и крупы немного, — и желая объяснить свою щедрость, добавила. — Народ гуляет, и все знать хотят, что у них будет дальше. Так что мы в цене. — Видя что женщина продолжает стоять в раздумье, она решительно приказала. — Пошли. Вот два твоих мешка и корзинка, — и тут же стала нагружать оставшиеся вещи на себя и свою помощницу.
И мама решилась. Подхватила связанные мешки на правое плечо, в левую руку взяла корзинку, и бросилась за быстро идущей цыганкой. Ее просто заворожило слово «крупа». Она дала бы возможность ее детям продержаться больше недели.
Первый час шли довольно быстро, не разговаривая, и мама только удивлялась выносливости девочки, которая без хныкания несла свою часть поклажи. Потом, правда, усталость дала все же о себе знать, и они передвигались все медленнее и медленнее.
Несколько раз они останавливались на небольшой отдых, потихоньку разговорились. Мама прониклась даже некоторой симпатией к своей работодательнице.
Успокоилась она после того, как узнала, что идут они к берегу Днепра, где цыганку должна была ждать лодка. Мама неплохо знала окрестности своего города, и, прикинув варианты, решила, что к полуночи вернется домой при самых неблагоприятных обстоятельствах. Это конечно поздно, но ее дети должны потерпеть. Они привычные. Вот только не испугались бы темноты.
Уже к вечеру, изрядно поплутав по лесу, они вышли к Днепру. Мама не знала этого мест, и с тревогой подумала о том, как трудно будет ей добираться домой. Она сложила мешки у лодки, вопросительно посмотрела на цыганку.
— Не страшно будет в лесу одной? — будто угадала та мысли Мамы. Всего несколько часов пробыли они вместе, но цыганке почему то трудно было сделать свой очередной, заранее обдуманный, шаг. Эта гордая мужественная женщина заслуживала лучшей участи. Но ведь и ее ждет табор, куда она должна донести все, что успела собрать. Попутчиков больше не будет. Жалость может обойтись ей слишком дорого. И цыганка с наигранной веселостью продолжила. — Вдруг заблудишься. Мне на том берегу всего два часа пути до табора осталось. И сразу назад. Лодочник обратно привезет. Привезешь, Василий? Не обидишь? — она повернула к угрюмо стоящему возле лодки бородатому мужику. Тот пожал плечами, но ничего не ответил. И маме стало страшно. Она отрицательно покачала головой.
— Как хочешь. Расчет будет на той стороне, — цыганка подхватила последний мешок и прыгнула в лодку.