Она очень хотела прервать этот поток кошмаров, но это оказалось не в ее силах, и она смирилась. Только иногда мама вдруг застывала в недвижимости, крепко встряхивала головой, и вновь сама мчалась в черную чащу за хворостом, в призрачной надежде, что это хоть как то сократит самую длинную ночь в ее жизни.
Чуть забрезжил рассвет, как мама уже стояла перед цыганкой в ожидании расчета, но та снова не торопилась. Погладила мешок, на котором сидела, произнесла.
— Может быть, все же договоримся? — Она подняла вверх улыбающееся лицо, и замерла пораженная. Перед ней стояла седая старая женщина. Цыганка, сама мать, больше недели не видевшая сына, не смола повторить свое предложение. Но и отказаться от него, тоже было выше ее сил. Одна она мешки бы не донесла. Оставалось молча с жалостью и страхом ожидать ответа.
Мама, пережившая страшную ночь, сжала кулаки, потянулась к обидчице, готовая в ярости броситься на нее, чтобы забрать заработанное, но, встретив посуровевши и спокойный взгляд цыганки, сникла. Мама поняла, что не совладать ей с пышущей здоровьем молодайкой. Да и не смогла бы она поднять руку на человека, даже в отчаянной попытке спасти свою жизнь. Мама заплакала, и в бессилии опустилась на землю.
Цыганка подошла, присела перед мамой на корточки.
— Не плачь, хорошая. Вижу. По глазам вижу, что готова была убить меня. Только ведь пользы это тебе не принесет. Вот, возьми, — она вложила в руки растерянной мамы кусок сала, буханку хлеба и пакет какой то крупы. — Это твое. Можешь возвращаться, — она помолчала и все же произнесла. — Но если пойдешь со мной, дам еще столько же, — улыбнулась. — Другой бабе не дала бы.
Мама продолжала молча сидеть, сквозь слезы рассматривая неожиданно щедрые дары. Могла ли она думать о такой цене за свою услугу? Она подняла голову и увидела, что цыганка, еле передвигая ноги под тяжестью мешков, удаляется, а девочка неподвижно стоит возле нее, голодными глазами рассматривая хлеб.
Инстинктивно мама обхватила руками продукты, потом быстро впихнула их в сумку, и бросилась догонять цыганку. Ради такой удачи ее дети смогут, просто обязаны, продержаться еще полдня. На больший срок она не задержится. Да и назад с одной сумкой бежать будет легче. Теперь уже ничто не сможет задержать ее в пути. Разве что собственная смерть. Но на нее она не имела права.
Пробежав несколько метров, мама остановилась, посмотрела на девочку, и волна жалости к своим родным детям вновь нестерпимой болью обожгла сердце. Ей даже послышался предостерегающий возглас Вали: «Не отдавай, мама! Это ведь теперь наш хлеб!».