– Может, он нарочно это сделал?
– Нет – нет, не нарочно. Я видела, – тихо сказала Оля, будто боялась, что ее услышит кто-то еще.
Я испугался за Олю и свою затею оставил. Я не был пугливым ребенком, но этот дом наводил на меня некий страх. Меня удивляли живущие там дети, которые могли смеяться и играть совсем как мы – счастливчики, кому не выпала их участь.
Я ходил к Оле каждый божий день, ведь кроме своей мамы, она ждала еще и меня. Но как-то я заболел ангиной, и пойти к ней не смог. С температурой я сидел на кухне у окна и смотрел во двор, поджидая своих друзей, чтобы попросить кого-нибудь из них сходить к Оле и сказать ей о моей болезни.
Первым появился толстяк и зануда Юрка – вот уж кого я хотел видеть последним.
Из-за своей патологической лени он идти к Оле не хотел, но я знал, как можно уговорить этого гаврика. Я дал ему один большой апельсин, после чего он с радостью согласился выполнить мою просьбу. Еще я дал ему два апельсина для Оли.
– Только эти не ешь. Если съешь, отлуплю, – предупредил я его.
Видя, как он поплелся, я понял, что раньше, чем через час, он не вернется.
– Шевелись! – крикнул я ему вдогонку.
Я был оптимистом по части его возвращения, ибо он вернулся только спустя два часа.
– Ты где шлялся? – налетел я на него.
Юрка молчал, а на его лице сияла глупая улыбка.
– Тоже мне, жених и невеста, – наконец сказал он и протянул мне белую розу, которую прятал за своей спиной. – Это она тебе передала.
Юрка продолжал улыбаться, а я подумал о том, как рисковала Оля, срывая для меня эту розу с палисадника детского дома.
Я торопился выздороветь, чтобы навестить Олю. Но вместо скорого выздоровления я попал в больницу, где мне вырезали гланды. И когда меня выписали, я приехал уже в нашу новую квартиру, которая находилась по отношению к нашему старому дому в противоположенном конце города. Та перемена, которая должна была привести меня в восторг, привела меня в унынье.
В разлуке с Олей я тосковал по ней, что отразилось на моем поведении – я стал замкнутым и раздражительным.
Мое неважное расположение духа не могли не заметить мои родители, но они ошибочно посчитали, что я переживаю по поводу потери своих друзей со старого двора. И я не винил их за это, ведь они находились в неведении, а открыться перед ними у меня не хватило смелости. К тому же я тешил себя мыслью о поездке к Оле при первом же удобном случае. А он так и не подвернулся – помешал день, который не забыть мне до конца дней своих.
Начался он обычно: встав с постели, я сделал зарядку, умылся и поел. Перед выходом из дому в школу – я уже учился в первом классе – мать мне сообщила: