.
Из высказываний Михаила Пселла можно заключить, что столь же скептически, как и к христианству оседлых варваров, он относился к перспективам обращения кочевников — но вот его собственный друг и корреспондент Иоанн Мавропод, напротив, выступил чрезвычайным энтузиастом крещения номадов. В 1048 г., на день св. Димитрия, он произнес в присутствии императора панегирик, который заслуживает того, чтобы подробно его процитировать:
«…Пусть вопиют восток и запад, север и юг. Всем концам света стало известно величие Бога, и все народы возвещают (τα εθνη πάντα κηρύττει) необоримую и непобедимую мощь Сильного. [При этом] одни из народов уже склоняют головы под ярмо благочестивого и человеколюбивейшего царства (βασιλείας), другие — на подходе (προσερχόμενα), третьи — ожидаются (προσδοκώμενα)… Варвары [печенеги] много раз предпринимали частые грабительские набеги на Западе [Империи], но кончилось это ничем иным, как заключением договора о Подчинении и обещанием службы (ύπόπτωσις ενσπονδος και δου>ει<ς ομολογία). [Это случилось] после того, как они узнали более сильного (τον κρείττονα) и твердо поверили в то, что противостоящий его власти и царству сражается против самого Бога. Поэтому отсюда заспешили «ноги благовествующих«[Ис 52. 7][728]. (…) Дивлюсь я, что это за такие странные люди, огку. да они, что за диковинный язык, на котором они изъясняются (άλλογενεΐς καί ξενόφωνοι)? И кто столь невероятным образом укротил дикий облик, зверские души и причудливого вида повадки (άλλόκοτον δψιν και ψυχάς θηριώδεις και σχημάτων ατοπον θέαν)? И кто, полностью все переделав, придал им большее человекообразие (άνθρωπινώτερον)? Кто привел к Богу народ, который Его не знал? Кто ввел внутрь церкви и города [бывших] врагов Бога и императора? Разрешите мне сказать в этой речи несколько слов и о самих [варварах]: они были племенем, лишенным веры (άπιστον), племенем, как вы все знаете, нечестивым и беззаконным, скифами по роду, кочевниками по средствам существования (νομάδες τον βίον), дикими по нраву, гнусными и нечистыми по условиям жизни (ζωήν και δίαιταν). Кто‑нибудь мог бы сказать, что они ничего иного и не достойны— они не знали ни словесности, ни законов, ни религии, не были организованы ни в какой вид государственности, не были связаны никакими узами единомыслия. (…) В нынешние времена они множество раз пытались вредить нашей [державе], пересекая Исгр, по другую сторону которого они обитают. Не[729] знали ведь эти люди — а скорее звери, а не люди! — нынешнего положения там, [не знали], что держава [наша] уже не человеческая, но [полученная] от Бога, божественная