Вдруг лица всех, на кого я так был зол, слились в одно лицо. Лицо Лены. Она была самой тщеславной, самой лживой, самой ненавистной. Разве не ей я отдал всю мою симпатию, все мое внимание? Сопровождал ее в этой ужасной прогулке? Разве не слушал со всем вниманием ее историю? Страдал вместе с ней? А она просто ушла, исчезла, не сказав ни слова. Немного грусти. Потребность все рассказать кому-нибудь. И тут появляется хороший молодой человек. Такой чувствительный. Верит всему. Спектакль окончен. Так бросим его. Вот так. Глупец. Она приняла меня за простофилю. Ну что ж, она ошиблась. Сегодня же вечером я скажу… Я скажу ей.
В этот момент отвращение, презрение, которые я испытал к самому себе, были столь сильными, что я прижал обе руки к глазам, чтобы не видеть то, что стояло перед глазами: глаза Лены, когда она говорила со мной. В них стояла нестерпимая боль, я слышал ее песню, полную отчаяния. И если она сбежала, то это потому, что ей не хватило смелости, гордости, чтобы нести до конца всю тяжесть ее тайны. Таким образом она наказывала себя.
А для меня — для меня этот бесценный уход, полный горя, был лишь посягательством на мое дорогое самолюбие. Но все могут допустить ошибку, невольно оступиться. Я мог искупить свою вину. Успокоить Лену. Вернуть ей радость жизни. Если бы я знал, где она живет, если бы «Аквариум», где мне могли дать ее адрес, был открыт, я бы бросил работу и помчался бы к ней.
Я привел себя в порядок и надел свою лучшую одежду. Я приехал в ночной клуб, когда там еще никого не было. Я сел за столик Лены.
Василий, управляющий, вышибала, наклонился ко мне и тихо сказал:
— Она не придет, она предупредила меня, что заболела. Дать вам ее адрес?
В моей голове промелькнули сотни мыслей, образов. Больна… одна… в каких-то трущобах… я должен быть там. Больна, одна, без лекарств… Сначала надо купить лекарства… Я был уже на улице.
Привратник! Сани, тройку, лучшую. Плачу хорошо. Извозчик… Гони… Плачу двойную цену.
Место нашего расквартирования. Врач. Аптека — хинин, аспирин, марля, вата, йод, перекись водорода, что еще? Ах да, отвлекающее средство…
— Извозчик, быстрее, гони…
Улочки, переулки, наконец, тупик. В глубине старенький бревенчатый двухэтажный домик. В темноте крыши совсем невидно. Единственный источник света — грязный, в снегу, фонарь, прикрепленный к двери.
В тусклом свете я различил фигуру мужичка и его седую бороду. Ночной сторож. Я справился о Лене. Он осмотрел мою форму и сказал:
— Девчушка. Ваше благородие говорит о девчушке. К услугам вашего благородия. Я сообщу ей.