— Люби меня грешной, чистенькой и невинной меня бы всякий полюбил.
Я повторил эти слова Лене, сам того не сознавая. Она вздрогнула, впервые посмотрела мне в глаза и прошептала:
— Ты знаешь?
Можно было подумать, что я колдун, знающий заклинания. Она осмотрела комнату, посмотрела на свою грязную рубашку.
— Я прошу тебя, пожалуйста, оставь меня. Увидимся завтра, я обещаю тебе.
Она перекрестилась. Я ушел, она не сделала ни шага, даже не пошевелилась.
Мы выехали из очень удаленных друг от друга кварталов, но в «Аквариум» приехали одновременно, минута в минуту. К самому открытию.
Заняли обычные наши места за дальним столиком, казалось, что это стало нашей давней привычкой. А на деле только лишь во второй раз.
Пока мы сидели в одиночестве в зале, к нам подошел Василий. Он принес целое блюдо, усыпанное пирожками с капустой, мясом, с черной икрой, и кавказское вино.
— Надо кушать, — сказал он Лене. — Нет-нет, никаких разговоров. Чтобы петь, нужно есть.
Она подчинилась ему. Мы говорили. Она все больше и только о старом ночном стороже. Когда-то он был солдатом. Отдал службе сорок лет. В молодости он участвовал во многих войнах — против турок. Чуть позже против японцев. Лена оживилась:
— Это произошло в Порт-Артуре, совсем недалеко отсюда, представляешь.
Учитывая расстояния, какие были в Сибири, это было почти рядом. В Японии старик попал в плен. Он до сих пор переживает поражение России из-за царя. Он его очень любил.
Я спросил у Лены, почему она называет его Дедушка Мороз. Из-за его накидки, его бороды? Нет, не поэтому. Нет… А потому, что на Рождество он пригласил ее в подвальчик гостиницы, что был ему пристанищем.
Зал, партер, ложи — все было заполнено. Все девушки исполнили свои номера. Настал черед Лены.
Вместо привычного черного платья на ней сегодня было узкое платье из красного шелка, украшенное маленькими звездочками, она сама его сшила, похвасталась она мне. Новая песня была столь же проста и печальна, но в ней сквозила едва заметная нежность.
Несколько минут спустя после того, как Лена сошла со сцены, она захотела поехать домой. На лбу и носу у нее проступили капельки пота. Я подумал, что у нее поднялся жар.
— Нет, — произнесла она. — Просто со вчерашнего вечера я не брала в рот ни капли водки.
— Ты хочешь выпить?
— Одну рюмочку, только одну. Я слишком много пью.
Она с силой сжала мою руку. Ей подали ее рюмку водки. Мы сели в сани.
— Ехать быстро я не смогу, — сказал кучер. — Снег сейчас тает даже ночью.
На самом деле вот уже несколько дней — стояли последние дни февраля — была оттепель, снег превращался в грязное месиво, сосульки, свисавшие с крыш домов и балконов, оттаивая, крупными каплями падали на тротуары и головы прохожих.