Этот мерзавец, которому я уже был готов вколотить его мерзкие слова в глотку вместе с зубами, выразил на своём лице полное удовлетворение и начал вещать:
— Я, сударь, всегда отвечаю за свои слова, и всегда готов привести доказательства им. Но когда меня об этом просят вежливо. Вы стали не просить, а требовать. Требовать от меня ничего нельзя. Поэтому вы должны извиниться за ваш повышенный тон в обращении ко мне. Тогда, вероятно, останетесь живы. Так что?
— Я сформулировал свою просьбу предельно вежливо, так что вы или приведёте доказательства своих слов, либо…
— Милостивый государь, — этот господин стал общаться со мной предельно официально. — Вы, как я понимаю, обвинили меня во лжи. Так что будьте любезны либо принести извинения, либо приготовьтесь к тому, что наши разногласия будут разрешены металлом.
Эка загнул. Уважаю! Но убью на хер. Всё именно к этому и идёт. Вот ведь отъехал на пятьдесят вёрст от усадьбы… Но отступать некуда.
— Немедленно принесу вам извинения, как только вы соизволите объяснить свои грязные намёки, —гулять, так гулять – отступать всё равно некуда, — по поводу моей невесты.
— Я? Грязные намёки? — мой визави был просто счастлив, услышав эти слова, он даже и не надеялся, наверное, поиметь такой повод. — Милостивый государь, вы отдаёте себе отчёт, что обвиняете меня во лжи?
— Именно так! Я обвиняю вас во лжи, или требую доказательств, — один хрен от дуэли уже не отвертеться, но пистолеты мне как-то не особо приятны в данной ситуации. Да и в любой другой тоже.
Теперь выиграл я. Официальный вызов прозвучал именно с его стороны:
— В таком случае соизвольте выбрать оружие. Понадеетесь на крылья случайности пули или выберете клинок?
— Не беспокойтесь. Выбираю шпагу, — на лице Кнурова немедленно нарисовалось совершенно нескрываемое удовлетворение.
— Рад вашему выбору. Мой секундант, — кивнул он на Рыльского.
— Завтра утром я представлю своего. А сейчас позвольте откланяться. Честь имею!
Да уж. Продуктивно провёл вечерок! Будет завтра генералу "С добрым утром!". И действительно:
Ещё до завтрака я поспешил ввести его превосходительство в курс сложившейся ситуации.
Сначала Бороздин впал в шоковое состояние:
— Вадим Фёдорович, вы с ума сошли! Я вам решительно запрещаю драться! На всех нас сейчас возложена важнейшая миссия, вы не имеете права!
— Уважаемый Михаил Михайлович, — я постарался быть как можно более убедительным, — отказаться уже совершенно невозможно. Затронута честь моей невесты, если я не заставлю мерзавца ответить за свои слова, то мне останется только застрелиться. Вы считаете иначе? К тому же миссия наша практически не пострадает: вы уже везёте и кухню, и пулю, а Филипп Степанович – материалы по нашим научным исследованиям. И в Военном министерстве, и в Академии наук со всем этим наверняка разберутся.