Адамберг описал все приемы Ретанкур, в том числе Ретанкур-невидимку в ККЖ и Ретанкур-кариатиду в ванной. Базиль особенно веселился, слушая рассказ о моральных страданиях Адамберга.
— Одного не понимаю, — подвел итог комиссар, — как она не упала. Я вешу семьдесят два килограмма.
— Знаешь, Виолетта — спец в таких делах. Она преобразует свою энергию во что захочет.
— Я знаю. Она мой лейтенант.
«Она была моим лейтенантом», — подумал он, входя в комнату. Даже если они пересекут Атлантику, в отдел он не вернется, а станет прятаться, как разыскиваемый преступник. Ладно, все потом, сказал он себе. Рассортировать образцы, разрезать на пластинки. Разложить по ячейкам.
Ретанкур присоединилась к ним около девяти вечера. Воодушевленный встречей Базиль приготовил комнату, ужин и выполнил ее указания. Он принес Адамбергу одежду, бритву, туалетные принадлежности и все необходимое на неделю.
— Плевое дело, — рассказывала Ретанкур, поедая блинчики с кленовым сиропом.
Адамберг вспомнил, что так и не купил сироп для Клементины. Миссия невыполнима, так сказать.
— Полицейские снова заявились около трех. Я читала, лежа на кровати, и разыграла для них целый спектакль: ужасное беспокойство за вас, уверенность в том, что произошел несчастный случай. Лейтенант волнуется за своего шефа. Бедная Жинетта, она меня почти жалела. С ними был Санкартье.
— Как он? — встрепенулся Адамберг.
— Расстроен. Мне показалось, что вы ему по-настоящему нравитесь.
— Это взаимно. — Адамберг представил себе ужас сержанта, узнавшего, что его новый друг взял да и убил вилами девушку.
— Он был расстроен и не усердствовал, — уточнила Ретанкур.
— В ККЖ некоторые считают его глуповатым. Портленс говорил мне, что у него в голове опилки.
— Он чертовски не прав.
— Значит, Санкартье не согласен с остальными?
— Похоже на то. Он как будто не хотел пачкать руки. Не участвовать, не влезать. От него пахло сладким миндалем.
Адамберг отказался от добавки. Мысль о том, что Добряк Санкартье, благоухающий миндальным молочком, не бросил его на съедение волкам, слегка взбодрила комиссара.
— Судя по воплям в коридоре, Лалиберте впал в бешенство. Они сняли наблюдение через два часа, и я спокойно уехала. Машина Рафаэля вернулась на гостиничную стоянку. Он выскользнул из сети. Он очень хорош, ваш брат.
— Да.
— Мы можем говорить при Базиле, — продолжила Ретанкур, разливая вино. — Итак, вы не хотите доставать документы через Данглара. Ладно. У вас в Париже есть свой человек?
— Кое-кого я знаю, но полагаться нельзя ни на одного.
— У меня есть надежный человек. Могила. Скала. Но вы должны пообещать, что у него не будет неприятностей, что вы не станете меня расспрашивать, не назовете моего имени, даже если Брезийон арестует вас и прижмет.