— Почему вы пришли один?
— По той же причине, что и вы. Не хотел бойни. Я был не прав, а может, переоценил себя. Мы могли бы взять его.
— Нет. Даже шесть человек Фюльжанса не остановят.
— Ретанкур могла бы.
— Вот именно. И он наверняка убил бы ее.
— Он не был вооружен.
— Трость. У него шпага-трость. Треть трезубца. Он бы ее проткнул.
— Возможно, — согласился Данглар, почесав подбородок.
Утром Адамберг отдал ему мазь Жинетты, и теперь верхняя челюсть капитана отливала желтым.
— Я уверен в своей правоте. Ни о чем не жалейте, — повторил Адамберг.
— Я ушел в пять утра и вернулся вечером. Судья появился в одиннадцать тринадцать. Он не прятался, этот крупный, высокий старый мерзавец, я не мог его пропустить. Я стоял за вашей дверью с микрофоном и записал все признания.
— Значит, вы слышали, что он отрицал свою причастность к убийству на тропе.
— Конечно. Он повысил голос на фразе «Я ни за кем не следую, Адамберг. Я предвосхищаю». В этот момент я и открыл дверь.
— И спасли козу. Спасибо, Данглар.
— Вы меня позвали. Это моя работа.
— А теперь вы делаете другую часть работы, выдавая меня канадским властям. Мы ведь едем в Руасси, я прав?
— Да.
— Где меня будет ждать чертов квебекский легавый. Так, Данглар?
— Так.
Адамберг откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
— Езжайте помедленнее, капитан, смотрите, какой туман.
Данглар повел Адамберга в одну из аэропортовских кафешек и выбрал столик в стороне. Адамберг как во сне опустился на стул и тупо уставился на смешной хвостик от помпона на беретке своего заместителя.
Ретанкур могла бы схватить своего бывшего шефа в охапку и, запулив, как мяч, через границу, снова отправить в бега. Ничего еще не потеряно. Данглару хватило деликатности не надевать ему наручники. Он мог сорваться с места и сбежать, капитан бегал хуже него. Но мысль о том, что он собственной рукой убил Ноэллу, лишала его всякой жизненной силы. Зачем бежать, если нет сил ходить? Если в душе живет страх совершить еще одно убийство и очнуться рядом с новым трупом? Лучше покончить все разом, отдавшись на волю Данглара, грустно попивающего кофе с коньяком. Сотни путешествующих по миру людей шли мимо них в разных направлениях, свободные, их совесть была чиста, как стопка выстиранных и аккуратно сложенных простыней. Собственная совесть казалась Адамбергу мерзкой, задубевшей от крови тряпкой.
Внезапно Данглар махнул кому-то рукой, но Адамберг даже не дернулся. Торжествующее лицо главного суперинтенданта ему хотелось видеть меньше всего на свете. Две крупные ладони опустились ему на плечи.