Данглар нахмурился.
— Что касается отклонений от линии вверх или вниз, — продолжал Адамберг, — то они совсем мизерные: не более четырех миллиметров, если использовался нож, еще меньше в случае с шилом. Максимальная ширина линии, то есть размер ран по перпендикуляру к связующей их прямой, — девять миллиметров. Не больше. Таким был диаметр отверстий на теле Лизы. Как вы это объясните? Правило? Кодекс убийц? Все виновные были пьяны в стельку, у них дрожали руки. А амнезия? Но ни один из них не осмелился выйти за эти пределы — шестнадцать и девять десятых сантиметра и девять миллиметров? Что за чудо такое, Данглар?
Данглар быстро соображал и соглашался с аргументами комиссара, но не понимал, как разные раны могут быть нанесены одним орудием.
— Вы представляете себе вилы? — спросил Адамберг, сделав набросок. — Вот ручка, вот поперечная усиленная перекладина, вот зубья. Ручка и перекладина остаются, а зубья меняются. Понимаете, Данглар? Зубья меняются. Разумеется, в рамках размеров поперечной перекладины — шестнадцать и девять десятых сантиметра в длину и девять миллиметров в ширину.
— Хотите сказать, он каждый раз берет три колющих предмета и приваривает их на время к поперечине заместо зубьев?
— Именно так, капитан. Он не может поменять орудие, оно для него как фетиш, это свидетельствует о его патологии. Убийце необходимо, чтобы орудие было одним и тем же, ручка и перекладина — его душа и разум. Но из соображений безопасности судья каждый раз меняет зубья.
— Сварка — дело не простое.
— Вы не правы, Данглар, кроме того, даже если сварка не профессиональная, орудие убийства используется всего раз, им наносят удар сверху вниз.
— Вы считаете, что для каждого убийства преступник готовил четыре одинаковых ножа или шила: три лезвия он крепил к вилам, а одно клал в карман козлу отпущения.
— Именно так, и согласитесь — тут нет ничего сложного. Каждый раз орудие убийства было самым обычным, и притом новым. Совершенно новая вещь в руке у бродяги — это, по-вашему, правдоподобно?
Данглар поглаживал себя по подбородку.
— В случае с Лизой он действовал иначе. Убил девушку вилами, а потом воткнул шило в каждую рану. Та же схема в убийстве номер четыре, там обвинили подростка, и тоже в деревне. Судья, вероятно, рассудил, что следователь начнет выяснять, откуда у подростка новый инструмент, зайдет в тупик и заподозрит инсценировку. Он использовал старое шило и запутал следы.
— Правдоподобно, — признал Данглар.
— Да, но главное — это совпадение в деталях. Тот же человек, то же орудие. Я проверял. Когда судья переехал, я осмотрел каждый сантиметр в его владениях. Все инструменты остались в сарае — кроме вил. Он забрал драгоценную вещь с собой.